Афанасий кратко, не вдаваясь в подробности, пересказал историю того, как попали к нему заветные мешочки. И про то, что россыпью все порошки, и про то, что надо опытным путем подобрать пропорцию. Выложил все, как на духу.

Когда он закончил, братья некоторое время сидели молча, качая головами. Наконец хозяин лавки разлепил лоснящиеся губы.

– Слишком невероятна история твоя, чтоб быть неправдой. Такого не сочинишь. Верим мы, – он взглянул на брата-кузнеца, тот кивнул, – тебе. И в зелье верим. А сколько ты хочешь за секрет?

– Пять дюжин золотых, – назвал Афанасий заранее обдуманную цифру.

– А не многовато ли?

– С учетом того, сколько мне пришлось пройти, чтоб заполучить секрет этот, в самый раз, – твердо ответил купец и почувствовал, как возвращается к нему былая хватка. – А если вы не готовы, так наверняка найдутся еще кузнецы…

– Тише, тише, чужеземец. Не горячись, – воздел руки брат-купец. – Это большие деньги, мы столько в лавке не держим. Прямо сейчас заплатить не сможем. Но в дом пошлем слуг, велим принести. А можно ли взглянуть на то зелье?

– Так я его с собой тоже не ношу, в надежном укрытии храню от греха. Давайте лучше после полудня встретимся где-нибудь в месте безлюдном, я вам по щепотке всех составляющих отдам, расскажу, покажу, что знаю. А вы тем временем мошну набьете и поднесете. Идет?

– Хорошо, давай так. Знаешь старую башню у стены в западной части города? Под ней площадь небольшая. Там мало кто бывает, никто нам не помешает. Договорились?

– Договорились, – кивнул Афанасий. Где башня, он не знал, но в любом случае собирался проверить это место до того, как придет туда с товаром.

Чтобы скрепить сделку, он протянул над дастарханом руку, но братья посмотрели на него недоуменно. Ну и ладно, раз у вас по-другому принято, подумал купец и сделал вид, что тянется за самым дальним кумганом. Сгреб его за кованую ручку и отхлебнул прямо из горла. Поставил обратно и, заев кислой виноградиной приторно сладкий шербет, утер усы. Встал, не прощаясь, вышел за дверь, спустился по лестнице и покинул двор через открытые ворота.

Мысли его были мрачны. Как-то слишком уж все получалось легко. Гладко. Не бывает так. А где подвох, он распознать не мог. Ну да ладно, с бедами он привык разбираться, когда они придут, а до того лучше сделать все, чтоб они и не пришли.

Дошел до чайханы. Поднялся на открытую террасу, где коротал время мулла за пиалой чая и пахлавой. Близоруко щуря глаза, тот разбирал разные подчерки, коими была исписана книга, шевеля от напряжения губами. Так увлекся, что даже не заметил, как подошел Афанасий, и не оторвался, пока тот не положил ему руку на плечо.

– Ой, это ты? – спросил мулла, глядя на друга затуманенным от мыслей, медленно проясняющимся взором.

– Нет, иблис с медными крыльями на хромом ишаке, – пошутил Афанасий.

– А это… – мулла протянул книгу, – это… – и замолчал, не найдя слов, а затем, как в омут головой, выпалил: – А ты кто?

– Купец, странник. Так же, как и раньше, – пожал плечами Афанасий.

– Из каких земель, какой веры? Из этих? – он ткнул пальцем в острый профиль Мигеля, удачно срисованный Афанасием еще до того горького предательства.

– Нет, не из этих. Да и так ли это важно?

– Ну… Наверное, не очень. Но я как-то не ожидал, – замялся мулла.

– В том и дело. Неужели то, что я веры не исламской, сотрет все наши дела с тобой? И то, как мы жизнь друг другу спасали, затмит?

– Да нет, конечно, что ты, – мулла взмахнул руками, словно отталкивал от себя кого-то.

– То-то и оно. Слушай, другие у нас с тобой дела есть, понасущнее.

– Какие? Кстати, сходил как? Получилось?

– О том и речь. Договорился я с теми купцами на обмен. И по рукам вроде ударили, только денег они сразу не дали.

– Как так?

– Так. Я ведь им тоже товара не предоставил. Договорились у башни одинокой встретиться в полдень. Идем там осмотримся пока, мало ли… Ты расплатился?

– Да. Не хочешь, кстати? – мулла протянул Афанасию последний кусок пахлавы.

– Нет, спасибо, покормили меня.

– Как знаешь, – пробормотал мулла, засовывая пахлаву в рот. – Пойдем?

Они поднялись, вышли из-под тенистого навеса на яркое солнце и зашагали по улице, глядя поверх крыш.

– Вот же она! – неожиданно вскрикнул мулла, показывая пальцем на приземистое сооружение со скругленными боками и остатками соломенной крыши. – Она же, да?

– Похоже на то.

Они свернули в боковой проход, который вел прямо к подножью башни.

Когда-то она была включена в систему городских укреплений. Но с тех пор город разросся, стена отодвинулась, а башня осталась, одинокая и всеми покинутая. Люди почему-то не стали заселять это место, и даже птицы не гнездились в ее провалившейся крыше. Зато молодые деревца и кустарники вовсю карабкались вверх, цепляясь белыми корнями за трещины в кладке.

У подножья, как и говорил хозяин лавки, была небольшая площадка вытоптанной травы. Наверное, городские нищие или несчастные влюбленные иногда сюда все же захаживали. Но изредка. К площади вели узкие улицы, застроенные домами с глухими, по хорасанскому обычаю, фасадами, постепенно переходящие в какие-то сараи, за заборами которых даже псы не брехали. Да, выбрали место братья, ничего не скажешь. В таком только разбой и творить.

Афанасий прошелся по кругу, разглядывая заборы, стены и верхушку башни. Мулла следовал за ним как привязанный.

– Не нравится мне все это, – сказал Афанасий.

– Что? Место тихое? Так ты ж сам хотел.

– Тогда хотел, теперь не хочу. Лучше бы уж где на базаре встретиться.

– Так давай перенесем.

– Нельзя, так купцы не поступают, чтоб место переносить, да и толку… Тут встречаться будем. Только не совсем так, как они думают. Ты с зельем спрячешься где-нибудь и выйдешь только тогда, когда они деньги покажут, а я пойму, что татей-насильников[26] поблизости нет.

– Понятно. Только куда тут спрячешься? Глухие стены кругом.

– Так в башню, – предложил купец.

– Да ты что, она ж заколоченная стоит. Там, наверное, уже и нечисть завелась. Дэвы какие-нибудь.

– Ты ж мулла, вот дэвам перцу и задашь, изгонишь. Иди-ка сюда.

С этими словами Афанасий подошел к стене башни и ухватился за доски, коими был забит вход. Потянул. С треском обвалилась глина, вылетели из нее сдерживающие колышки, и дверь оказалась в руках купца. Он осторожно прислонил ее к стене. Сунул голову в темный проход.

– Вон и лестница сохранилась, повыше можешь забраться, чтоб видать хорошо было. Да лезь уже, вон, и полдень скоро. – Афанасий затолкал муллу внутрь. Поднатужившись, приладил дверь на прежнее место, черпнув из текущей мимо речушки грязи, подмазал сколы, чтоб было незаметно.