Узнав о том, что я отправляюсь на сие мероприятие, батюшка, к моему удивлению, не стал протестовать. Поцеловав меня в лоб и перекрестив, он торжественно сказал:

– Лена, вот ты и стала взрослой. Мне уже не так долго осталось, но ты станешь великолепной наследницей моего дела. И Хранительницей черной библии.

Я зарделась от удовольствия – отец чрезвычайно редко снисходил до похвалы.

Команда Паганеля состояла из восьми мужчин и двух женщин. Все они были молодые, но суровые, неразговорчивые. С собой охотники привезли ящики с амуницией. Патроны были не обычные, а серебряные. Имелись и арбалеты, и даже пулемет, опять же выплевывающий в противника серебряные пули.

И вот под вечер мы отправились на военную операцию. Как удалось узнать, версипли облюбовали в качестве пристанища старинное кладбище. Я все гадала, задержался ли Распутин в нашей провинции, однако Христофор Карлович пояснил:

– Нет, эта тварь давно вернулась в столицу. Однако не долго ему осталось коптить землю, в ближайшее время он будет ликвидирован.

– Но для какой цели ему понадобилась черная библия? – спросила я. – Что именно он хочет сделать? Заключить пакт с полиморфом?

– Дело еще хуже! – ответил Паганель. – Распутин и те, кто ему покровительствует, мечтают, чтобы наша страна стала первой территорией в мире, которую цепко держит в своих когтистых лапах полиморф. Потому-то версипли и стремятся завладеть черной библией!

Я содрогнулась от одной мысли о том, что полиморф захватит власть над Россией. И еще больше уверилась в том, что избавиться от версиплей можно только одним путем – радикальной чисткой.

Тем временем мы прибыли к кладбищу. Уже смеркалось, но темнота никого не пугала. Именно ночью версипли проявляли активность, выходили из своих убежищ, значит, поиск их облегчится.

Мне вручили револьвер, заряженный серебряными пулями, а также миниатюрный арбалет. Но Христофор Карлович решил, что я должна остаться в автомобиле около ограды кладбища. Используя весь свой дар красноречия, я пыталась убедить его, что мое место – на боле брани. Однако Паганель был непреклонен. И даже, подумав, велел забрать у меня оружие.

– Вы, княжна, являетесь будущей Хранительницей черной библии, и я не могу допустить, чтобы с вами что-то случилось, – сказал он. – Ваш батюшка мне этого никогда не простит!

Как я ни старалась, мне не удалось повлиять на него. Но все же добилась того, чтобы мне вернули револьвер.

Вместе с одной из дам я осталась около автомобилей, а охотники, возглавляемые Христофором Карловичем, двинулись на территорию кладбища. Вскоре до наших ушей донеслись вопли, завывания и стоны – военная операция началась.

Внезапно с территории кладбища в нашу сторону бросился версипль. Вид его был кошмарен – некая помесь волка, медведя и человека. Охотница выстрелила в него из арбалета, однако промахнулась, и монстр прыгнул ей на грудь, повалил на землю, впился клыками в шею. А затем, подняв к полной луне узкую морду, вымазанную кровью, отчаянно завыл.

Недолго думая я подскочила к нему и, схватив подвернувшийся под руку тяжеленный сук, огрела его по черепу. Версипль, резко повернувшись, клацнул клыками. С них стекала слюна, смешанная с кровью. Его глаза горели красным.

Он ринулся на меня с явным желанием убить, но я не растерялась и, достав револьвер, выпустила ему в грудь всю обойму. Версипль завертелся на месте, от него повалил дым, и вскоре от чудовища не осталось ничего, кроме лужицы серебра.

Я помогла несчастной охотнице, которая была серьезно ранена, перебраться в автомобиль и обработала ее раны. А вскоре вернулись наши товарищи и сообщили прекрасную новость: все версипли, затаившиеся на кладбище, уничтожены. Так мы расправились с монстрами, терроризировавшими наш городок.

Христофор Карлович и его люди отправились в Петроград той же ночью. Но до этого Паганель имел непродолжительный, но весьма важный разговор с моим батюшкой. И потом отец сказал мне, что Нейгауз переменил свое мнение относительно моей особы, признав, что из меня выйдет отличная охотница. Он даже просил отца отпустить меня в столицу, где имелась особая школа, в которой обучали технике борьбы с версиплями. Но батюшка остался непреклонным и заявил, что мое призвание совершенно иное. И он был прав: я должна была стать Хранительницей черной библии».

«Последующие несколько дней прошли в относительном спокойствии. Однако это оказалось затишьем перед бурей.

В какой-то из вечеров я уже готовилась отойти ко сну, когда услышала возбужденные голоса и громкие крики. Спешно накинув халат, я выбежала на крыльцо. И увидела огромную толпу, состоящую из крестьян окрестных деревень и жителей городка.

Они были вооружены вилами, косами и топорами, а кое-кто ружьями и пистолетами. Многие держали в руках факелы и фонари. А возглавлял процессию местный урядник. Однако был он не один, а со взводом солдат.

Я поинтересовалась, чем могу помочь. В ответ урядник грубо заявил, что желает видеть моего батюшку. И хотя я пыталась убедить его в том, что батюшка уже почивает, он и его люди прошли в дом. Крестьяне же и горожане, галдя, остановились на порядочном расстоянии от входа, явно не смея приблизиться.

А потом подкатила карета, из которой вылез господин, оказавшийся местным прокурором. Вид у него был неприступный и пренеприятный. Он тоже прошел в дом. Когда, наконец, батюшка появился в зале, прокурор указал на него, и моего отца немедленно скрутили солдаты. Я бросилась к родителю, но меня просто отпихнули в сторону.

– На каком основании? – спросил изумленный отец.

И прокурор, сунув ему под нос какую-то бумагу, скрепленную печатью, объявил:

– Ваше сиятельство, вы арестованы. Потому как имеются неопровержимые доказательства того, что именно вы стоите за массовыми убийствами, имевшими место в нашем уезде в последние дни.

Я тотчас заявила, что все это неправда. Прокурор уставился на меня и сказал, что если мне известна правда, то я обязана сообщить ее. Я посмотрела на батюшку, но тот отрицательно качнул головой. Конечно, он был прав – если бы я попыталась донести до присутствовавших истину о версиплях и полиморфе, меня бы сочли умалишенной! Поэтому мне не оставалось ничего иного, как наблюдать за арестом батюшки. Его увели со двора. На прощание отец попытался меня успокоить:

– Лена, уверяю тебя, недоразумение прояснится к утру. Я вернусь, и все будет в порядке.

И он сумел незаметно передать мне связку ключей. Я быстро спрятала ее под полой халата. У меня даже не было возможности обнять родителя и поцеловать его! Но я была уверена, что спустя несколько часов вновь увижу его. Ах, если бы я знала, что все обернется иначе…

Прокурор и его люди удалились. Меня же беспокоили крестьяне и горожане, никак не желавшие покидать территорию поместья. Решив их успокоить, я вышла на крыльцо. Но стоило мне сделать попытку приблизиться к толпе, как послышались крики:

– Ведьма, сущая ведьма! А ее папаша – служитель Сатаны!