6 июня из Софии поступили сообщения о переброске немецких войск из Болгарии и Греции в Румынию к советской границе. Все начальники аэродромов в Польше и Восточной Пруссии получили указание подготовиться к принятию самолетов.

Действия советской разведки в Германии, по признаниям многих деятелей рейха, были хорошо организованы и эффективны. Об обстановке, в которой действовали наши разведчики, свидетельствует эпизод со «Сводкой № 8». По докладам начальника ГРУ Ф. Голикова Сталину количество немецких дивизий на наших границах колебалось от 35 до 40. Между тем в декабре 1940 года дивизий было уже на 15 больше и число их возрастало. Начальник отдела информации разведуправления подполковник Новобранец подготовил сводку № 8 об этом и разослал ее всему начальствующему составу армии, а также по особому списку – руководству страны.

Советская разведка располагала уникальным информатором в лице немецкого антифашиста Герхарда Кегеля, бывшего в 1940–1941 годах сотрудником посольства Германии в Москве. Кегель пользовался в посольстве доверием руководства, включая посла Шуленбурга, который стремился не обострять отношения с Советским Союзом и пытался предостеречь Гитлера от недооценки советской оборонной мощи.

До слуха Кегеля доходили разговоры сотрудников посольства, имевших родственников в различных берлинских ведомствах. Он был свидетелем начала скрытой эвакуации части семей дипломатов и служащих посольства. Из Берлина пришло указание уничтожить последние шифры, а также сообщалось, что «германские интересы» в Москве будет представлять болгарский посланник. В этой обстановке Кегель вышел на незапланированный контакт с сотрудником Главного разведуправления и сообщил, что война начнется через считанные часы. Много лет спустя Кегель, живший тогда в ГДР, с горечью вспоминал, что советский полковник ответил ему совершенно в духе того времени: «А вы не думаете, что это провокация?»

Посол Шуленбург и советник немецкого посольства Хильгер пошли на беспрецедентный шаг, чтобы предупредить советское руководство о предстоящем нападении. Сталин на это заявил: «Будем считать, что дезинформация пошла уже на уровне послов».

Маршал Жуков вспоминал, что в связи с сосредоточением крупных немецких войск в Польше Сталин послал Гитлеру в начале 1941 года письмо. В нем говорилось, что «нам это известно, нас это удивляет и создает у нас впечатление, что Гитлер собирается воевать против нас». В личном и «доверительном» ответе Гитлера утверждалось, что сосредоточение немецких войск в Польше связано с необходимостью обезопасить их от налетов английской авиации на Западе. Гитлер заверял в своей верности германо-советскому пакту «честью главы государства». У советского руководства сохранились надежды на решение возникших проблем с Германией политическим путем.

Известны два перехода немецких солдат на нашу сторону с предупреждениями о предстоящем нападении вермахта. В час ночи 22 июня в районе Волчина переплыл Буг перебежчик Ганс Шлютер. Он сказал, что в 4 часа утра германские войска начнут вторжение в Россию. Другой солдат, Альфред Дисков, покинув тайно свое подразделение, перешел границу близ города Сокаль. На допросе в погранотряде он сообщил, что днем раньше командир взвода объяснил солдатам, что в ночь с 21 на 22 июня после артиллерийской подготовки будет форсироваться река Буг на плотах, лодках и понтонах. Полученная от перебежчиков информация была срочно доложена в Москву. Реакция была обычной – «это провокаторы, нас пытаются дезинформировать».

С 1 января по 10 июня 1941 года на границе с Германией было задержано 2080 нарушителей, разоблачено 183 германских агента, заброшенных на советскую территорию с разведывательными целями.

Постоянными стали нарушения советского воздушного пространства гитлеровской авиацией. Но советской зенитной артиллерии и истребительной авиации было запрещено сбивать вторгнувшиеся немецкие самолеты-разведчики.

Предупреждения о готовящемся нападении Гитлера поступали от правительства США и Англии.

Американский дипломат в Берлине Эдисон Вудс, имевший широкие связи в немецких высших кругах, получил в августе 1940 года информацию о приготовлениях в ставках Гитлера к войне против СССР, позже он узнал о плане «Барбаросса». Президент США Рузвельт принял решение сообщить в Москву о полученных сведениях.

На основании анализа военной обстановки в Европе весной 1941 года Черчилль решает проинформировать Сталина о немецких планах и высылает ему личное послание. Лишь через две недели предупреждение Черчилля было передано в Народный комиссариат иностранных дел.

Сохранились весьма выразительные резолюции будущего генералиссимуса на разведывательных донесениях. На сообщении советского военного атташе во Франции о том, что нападение Германии назначено на 22 июня 1941 года, Сталин начертал: «Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации и накажите его».

Миф о «внезапности» гитлеровского нападения был политическим маневром Сталина, с помощью которого он хотел снять с себя вину за неподготовленность страны и армии к войне. Не в манере вождя было говорить о своих просчетах и провалах…

В один из дней 1931 года Б. С. Петропавловский, начальник Газодинамической лаборатории, в очередной раз вывез на испытательный артиллерийский полигон «изделия» своих сотрудников. На их инспекцию приехало высокое военное начальство из Москвы. Вот из-за горизонта показался самолет-разведчик «Р-5». Неожиданно под крыльями самолета вспыхнули молнии, темные дымные шлейфы протянулись от самолета к горизонту, где были установлены мишени. Все увидели появившиеся в воздухе темно-коричневые бутоны разрывов.

Л. Шилова и П. Таврин

На следующий этап испытаний приглашаются командиры – М. Н. Тухачевский и еще несколько помощников. Среди них скромно затерялся молодой комдив в новенькой, с иголочки, форме. Начальство и сотрудники руководителя испытаний начальника Газодинамической лаборатории Б. С. Петропавловского устанавливают треногу с огромной трубой и прячутся в укрытии. Огненная стрела устремляется к стоящему в полукилометре от блиндажа танку. Ослепительная вспышка взрыва на броне засвидетельствовала точность попадания.

Петропавловский в блиндаже дает пояснения Тухачевскому и его свите: «Вы видели в действии реактивное противотанковое ружье. В ближнем бою оно прекрасно заменит противотанковое орудие, поскольку корпус ружья и направляющая труба изготовлены из легкого металла – дюралюминия – и весят всего несколько килограммов. Ружье стреляет стандартным авиационным реактивным снарядом. Боец может бить по танкам прямо с плеча, ибо, несмотря на серьезный артиллерийский калибр снаряда – 82 миллиметра, у ружья практически нет отдачи. Вот только стоять позади него ближе десяти метров не рекомендуется».

После испытаний Тухачевский отозвал Петропавловского в сторону и познакомил со своим спутником. «Борис Сергеевич, товарищ… э-э… Петров хочет познакомиться с вашей лабораторией, окажите ему полное содействие».