Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Елизавету окружали многочисленные приживалки – сплетницы и льстицы, составившие некое подобие совещания, где премьером была Мавра Егоровна Шувалова, а членами состояли Анна Карловна Воронцова, урожденная Скавронская, и какая-то Елизавета Ивановна, фамилии которой никто не запомнил, носившая прозвище Министр иностранных дел. «Все дела через нее государыне подавали», – замечал современник.
Но куда больше дел государыню интересовала французская комедия и итальянская опера.
Она любила устраивать машкерады, куда мужчины обязаны были приезжать в полном женском уборе, в обширных юбках, а дамы – мужском придворном платье.
«Императрице вздумалось в 1744 году в Москве заставлять всех мужчин являться на придворные маскарады в женском платье, а всех женщин – в мужском, без масок на лице; это был собственный куртаг навыворот. Мужчины были в больших юбках на китовом усе, в женских платьях и с такими прическами, какие дамы носили на куртагах, а дамы – в таких платьях, в каких мужчины появлялись в этих случаях. Мужчины не очень любили эти дни превращений; большинство были в самом дурном расположении духа, потому что они чувствовали, что они были безобразны в своих нарядах; женщины большею частью казались маленькими, невзрачными мальчишками, а у самых старых были толстые и короткие ноги, что не очень-то их красило. Действительно и безусловно хороша в мужском наряде была только сама императрица, так как она была очень высока и немного полна; мужской костюм ей чудесно шел; вся нога у нее была такая красивая, какой я никогда не видала ни у одного мужчины, и удивительно изящная ножка. Она танцевала в совершенстве и отличалась особой грацией во всем, что делала, одинаково в мужском и в женском наряде. Хотелось бы все смотреть, не сводя с нее глаз, и только с сожалением их можно было оторвать от нее, так как не находилось никакого предмета, который бы с ней сравнялся».
Золоченая нищета
Так охарактеризовал историк Ключевский образ жизни Елизаветы. Бальные залы были роскошны, но жилые комнаты поражали теснотой, убожеством обстановки и неряшеством: двери не затворялись, в окна дуло; когда на улице шел дождь, то вода текла по стенным обшивкам. Строилось все наспех, из непросушенного дерева, и комнаты часто были чрезвычайно сыры. Так, в спальне у великой княгини Екатерины Алексеевны в печи зияли огромные щели; близ этой спальни в небольшой каморе теснилось 17 человек прислуги, причем выход из их комнаты был только один – через спальню принцессы. Чтобы дать Екатерине возможность хоть как-то отдохнуть, горничные были вынуждены сделать себе другой выход – через окно, спустив из него на улицу доску с прибитыми к ней поперечными перекладинами.
Но в то же время именно при Елизавете в обеих столицах началось интенсивное каменное строительство, и в Петербурге были воздвигнуты знаменитые дворцы: Аничков, Строгановский, Бестужевский, Зимний…
Елизавета часто переезжала из Петербурга в Москву. При этом она была вынуждена перевозить с собой не только личные вещи, но и всю мебель, так как ее раззолоченные дворцы не имели своей обстановки. Поезд из телег и карет растягивался по всему пути дня на два. Зеркала, постели, столы и стулья при перевозке неизбежно ломали, били и в таком виде расставляли по временным местам.
По смерти императрицы насчитали около 15-ти тысяч практически новых платьев, два сундука шелковых чулок и кучу неоплаченных счетов.
Елизавета была такая добрая, что однажды, завидев гурт быков, и на спрос, куда гнали, услышав, что гнали на бойню, велела воротить его на царскосельские свои луга, а деньги за весь гурт выдала из Кабинета.
«Ночной император»
Так называли Алексея Григорьевича Разумовского – морганатического супруга Елизаветы.
«…Обер-егермейстер граф Разумовский, как всем известен за Ночного Императора, то все пред ним уступают. Природа его всеми физическими совершенствами наделила, кои цитерскому Геркулесу потребны, однако ж умственного достоинства не дала. Глуп, как пробка, и к государственным делам вовсе неспособен. Канцлер в пору нашей дружбы признался однажды, что хотел было его к делу приставить, но сей до того бестолков оказался, что говорил черное, когда должен был сказать белое. Влюблен безумно в благодетельницу свою и свирепо ее ревнует. Измены ее, частые, хоть и мимолетные, в таковое отчаяние его приводят, что, как напьется, а сие частенько с ним случается, оскорбляет ее словесно. Темперамента он ипохондрического, исполнен суеверий и все толкует о том, что уйдет в монастырь, случиться же сие может, когда менее всего ожидать будут… Он великий игрок, так что делать ему дорогие подарки – все равно что деньги за окошко выбрасывать, довольно с него и любезностей королевских».
Алексей Разумовский. Неизвестный художник. XVIII в.
Олекса был сыном казака Григория Розума из села Лемеши Черниговской губернии. Мать его была шинкаркой. Подростком он пел в церкви, и его голос понравился проезжавшему через село полковнику, который взял его с собой в Петербург: при дворе ценили хороших певчих.
На красивого голосистого молодого человека из придворного хора обратила внимание цесаревна Елизавета и, когда он – о несчастье! – потерял голос, устроила его управляющим в одно из своих поместий.
Роман их начался позже, когда цесаревна искала утешения после ареста и ссылки Шубина. Тот был бравым офицером, Олекса – неотесанным, простоватым малороссийским парнем, но цесаревна сумела оценить его искреннее чувство.
Любовь его она принимала, а вот в интриги не посвящала: то, что его возлюбленная решила захватить престол, стало полной неожиданностью для Разумовского. Зато потом императрица принялась осыпать своего любовника милостями: должности, титулы, воинские звания, награды сыпались на него золотым дождем.
– Лиза, ты можешь сделать из меня что хочешь, но ты никогда не заставишь других считаться со мной серьезно, хотя бы как с простым поручиком, – сказал ей он однажды.
По преданию, в 1742 году Елизавета вступила в тайный брак с Алексеем Григорьевичем. Венчались они в скромной церкви в Перово, она сохранилась до наших дней. Известно, что с этого времени императрица часто делала той церкви богатые подарки, в том числе вышитые ею самой жемчугом и драгоценными камнями ризы.
Елизавета даже пригласила в Петербург мать Алексея Григорьевича. Шинкарку привезли в столицу, нарядили в роскошное платье, причесали и повели во дворец. По слухам, когда растерявшаяся женщина оказалась перед большим зеркалом, то с перепугу повалилась в ноги собственному отражению, приняв его за некую знатную особу, вышедшую ей навстречу. Понимая, что во дворце ей не место, в столице эта простая женщина не осталась, а довольно быстро вернулась к себе в Малороссию, где ей были подарены богатые имения.
