– Не хочешь заночевать у меня?

– А родители не будут против?

– А когда они вообще были против? В нашей ванной все еще лежит твоя зубная щетка. И дезодорант.

А в комнате Ли у тебя свой ящик с вещами.

– Да, но… не знаю, не могла не спросить. Все немного изменилось.

Ной поцеловал меня в щеку, опалив дыханием ухо.

– Эй, если хочешь остаться здесь одна… – Он коснулся губами моей шеи.

– Дай мне две минуты.

Я поспешила наверх, чтобы натянуть что-нибудь более подходящее, и закинула пару нужных вещей в сумку – чистое (и красивое) белье, зарядник для телефона, – а потом влетела в ботинки и побежала вниз.

– Я заночую у Ли, – сообщила я отцу.

А после, заметив, что он сейчас наверняка начнет читать лекцию про осторожность, добавила:

– В гостевой комнате.

На самом деле я не собиралась спать в гостевой комнате. В моей сумочке притаилась пачка презервативов.

Отец кивнул, словно больше не хотел об этом говорить, но кинул на меня немного осуждающий взгляд поверх очков.

– А домой когда вернешься?

Я пожала плечами.

– В воскресенье, думаю. После ужина.

Отец снова кивнул.

– Хорошо. Напиши мне завтра, что да как. Ключ взяла?

– Ага.

– Таблетки тоже?

Мои щеки вспыхнули. Я должна была догадаться: так просто я от отца не отделаюсь. Я принимала таблетки уже больше года – не ради контрацепции, а чтобы урегулировать месячные, – но отец, похоже, относился к этому так же, как к алкоголю на вечеринках. И если он не может меня остановить, так хотя бы предостережет.

Я прошипела в ответ:

– Да, пап. Господи. Я ведь ответственная взрослая женщина.

– Ты вчера подпевала диснеевским песенкам.

– Ответственная. И взрослая. Я пошла.

В доме у Флиннов было тихо, только где-то внизу шумела стиральная машинка. Ной сказал, что родители уехали отмечать двадцатилетие свадьбы своих друзей и вернутся только завтра. Ли все еще шатался где-то с Рейчел.

Но мы, конечно, не жаловались.

Мы лежали на кровати, закутавшись в одеяло, – хотя ночь была теплая. Ноги наши сплелись. Я положила голову Ноя на грудь и тихонько поглаживала ее рукой.

– Ты пахнешь как-то по-другому, – сказала я.

Я чуяла цитрусовый гель для душа, шампунь и его обычный одеколон, но к этому всему примешивалось что-то еще. Что-то, чему я не могла придумать названия.

Он ответил:

– Я не курил уже пару месяцев, может, все дело в этом?

Я привстала на локтях и заглянула ему в глаза.

– Никогда не понимала этой твоей привычки. Это ведь даже не было привычкой. Ты курил просто потому, что это было круто, так ведь?

Уголок его рта дернулся, и он на мгновение отвел взгляд.

– Вроде того.

– Зачем ты вообще так отчаянно поддерживал имидж плохого парня?

Не успел вопрос слететь с моих губ, как я подумала: а почему я не задавала его раньше? Ной вздохнул и запустил руку в мои волосы. Пальцы наткнулись на узелок, и он провел ими по корням. По этому я тоже очень скучала: по бездумным, успокаивающим поглаживаниям по голове.

– А что, разве я больше не плохой парень? – На его лице играла насмешливая улыбка. – Ах, ранишь в самое сердце, Эль. Мне что, пойти ударить кулаком в стену и зажечь сигарету в доказательство? Умчаться на мотоцикле вдаль и подраться с кем-нибудь? Пойти… не знаю, посбивать чьи-нибудь растения в кадках? Маме это не понравится. Вот она, настоящая крутость.

Я закатила глаза.

– Ух, как смешно. Но серьезно. Ты ведь на самом деле… приятный, да еще и тайный заучка. А на людях ведешь себя так, словно никто к тебе и пальцем не может притронуться. Словно постоянно нарываешься на драку. Я давно заметила, что все это показуха.

Ной посмотрел мне в глаза. Должно быть, он понял, что я серьезно. Его пальцы тут же начали рисовать круги на моей спине. Я прижалась губами к его груди.

– Вы с Ли тогда были маленькими и вряд ли вспомните… но в начальной школе меня травили. Сильно. Я был поменьше остальных ребят, такой худой стручок.

– Я видела фотографии. И вроде бы помню…

– Еще я был умным. А ты знаешь, как с такими обращаются те, кто больше и глупее? Им ведь как-то надо показать свое превосходство. Такое случается повсюду. Классическая ситуация.

– Ну да… – медленно проговорила я, сдвинув брови.

Я знаю Ноя так долго… как так вышло, что я никогда не слышала об этом? Интересно, а Ли знал? Родители их никогда об этом не упоминали… Может, он попросил их молчать?

– Меня это бесило. Я хотел дать им сдачи, но, если давать сдачи, можно нарваться… к тому же я не был стукачом. Не выдавал тех, кто сталкивал меня с качелей или забирал печенье на обеде. Я просто… злился.

Изо рта Ноя вырвался прерывистый выдох, и я взяла его руку в свою, сжав пальцы. Он не сжал их в ответ, но и ладонь не убрал.

– Я не мог вылить на них эту злость. И родителям рассказать тоже не мог. Их бы вызвали в школу, все бы забеспокоились, а я превратился бы в еще большего неудачника.

– Тогда ты начал выливать злость на все остальное? – Я подумала о тех временах, когда Ной ходил на занятия по управлению гневом, но это ему не особо помогло.

Он словно и не услышал меня.

– В средней школе было не так плохо. Летом я вытянулся, а родители записали меня на кикбоксинг…

– О, это я помню.

– Они думали, что мне нужно где-то выпускать пар. И немного подкачаться тоже.

– Но ты все еще был гиком, – добавила я.

Этот разговор походил на пазл: я пыталась собрать середину, не справившись с краями. Поверить не могу, что никогда прежде не спрашивала его об этом.

– Ты такой умный. И всегда был умным. Черт, Ной, ты ведь поступил в университет из Лиги Плюща. Не каждому это под силу.

– Я помню, как в восьмом классе я получил тройку по испанскому. – Он ухмыльнулся. – Раньше я никогда не получал ничего меньше четверки с плюсом, даже за те предметы, которые мне не особо давались. Я знал, что был умным, но никогда не скатывался по отметкам. Родители не разозлились – сказали, что это всего один тест. Но они были разочарованы. Я видел это по их лицам. И я убивался из-за этого сильнее, чем они.

– И… – Я чуть выпрямилась, и Ной прижал меня к себе сильнее. Он не поднимал на меня взгляда, он пялился на стену перед собой. Я отняла руку и повернула его за подбородок, чтобы он посмотрел на меня.