— Ты вернулась к нам, — проговорил Адер. Это было скорее заявлением, нежели изумлением. — Ты воскресла.

Я боялась его. Я не могла объяснить того, что он сделал со мной. Я не знала, почему не убежала сразу же, как только Тильда пригласила меня в карету, почему позволила всему этому случиться. Но настало время поговорить с Адером откровенно:

— Что ты сделал со мной? Что стало с моим ребенком?

Адер скосил на меня глаза. Он смотрел хищным взглядом волка:

— Ты умирала от заражения крови. Я решил, что не могу позволить тебе умереть. И ты сама не желала умирать. Я увидел это в твоих глазах. Что же до ребенка… Мы не знали, что ты беременна. С того мгновения, как я дал тебе помазание, ребенку уже ничем нельзя было помочь.

Мои глаза наполнились слезами. Мне столько довелось пережить — меня изгнали из Сент-Эндрю, я осталась жива, невзирая на тяжелейшую инфекцию, но мое дитя у меня так бездумно отобрали.

— Что ты сделал? Как вышло, что я не умерла? Ты же сказал, что ты — не врач…

Адер поднялся с кровати, надел шелковый халат и цепко сжал мою руку. Я не успела опомниться, а он уже вывел меня из комнаты и потащил вниз по лестнице.

— То, что случилось с тобой, нельзя объяснить словами. Можно только… показать.

Адер повел меня в глубину дома. В коридоре нам встретился Донателло. Адер щелкнул пальцами и сказал:

— Идем с нами.

Он привел меня в комнату за кухней, где в огромных котлах готовили еду для толп гостей. Здесь я увидела множество диковинной кухонной утвари: жаровни для рыбы, в которые рыбы укладывались по размеру, всевозможные формы для пирогов и тортов. В углу стоял бочонок с водой для домашних нужд. Вода была темная и явно холодная.

Адер толкнул меня к Донателло и кивком указал на бочонок. Донателло сделал большие глаза, проворно закатал рукав на правой руке и так же быстро, как кухарка хватает курицу, которой суждено быть съеденной на ужин, схватил меня за шею и окунул головой в бочонок. Я не успела приготовиться и сразу вдохнула полные легкие воды. Донат держал меня крепко и отпускать не собирался. Я только пыталась вырваться, надеясь перевернуть бочонок. Я думала, что Донат все же отпустит меня из жалости. Зачем Адер спас меня от смерти, если теперь собрался утопить?

Он закричал на меня. Я слышала его голос сквозь плеск воды, но слов не разбирала. Мне казалось, что прошло уже много времени, но я понимала: это иллюзия. Говорят, что умирающие очень ярко и отчетливо воспринимают каждую из своих последних секунд. Но воздух у меня в легких закончился. В любое мгновение я могла умереть. Я обмякла, замерла от холода и ужаса. Я ждала конца. Мне хотелось присоединиться к моему мертвому ребенку. Мне — после всего, что со мной произошло, хотелось сдаться. Обрести покой.

Донателло выдернул мою голову из бочонка. С моих волос ручьями текла вода — по лицу, по плечам, на пол. Донат заставил меня выпрямиться.

— Ну, что думаешь? — спросил Адер.

— Ты только что пытался меня убить!

— Но ты не утонула, верно? — Он протянул Донателло полотенце, и тот принялся старательно вытирать мокрую руку. — Донат продержал тебя под водой добрых пять минут, а ты жива. Вода не убила тебя. Как думаешь, почему?

Я сморгнула с ресниц капли холодной воды:

— Я… Я не знаю.

Адер зловеще осклабился:

— Потому что ты бессмертна. Ты не можешь умереть. Никогда.

Я сидела у камина в спальне Адера. Он дал мне бокал и бутылку бренди, а сам улегся на кровать. Я смотрела на пламя. Бренди я пить не стала. Я не хотела верить Адеру и не хотела ничего получать от него. Если уж я не могла убить его за то, что он лишил меня ребенка, я хотела убежать от него, из его дома. Но пока я плохо ходила, и мои мысли путались от страха. Последние остатки здравого смысла подсказывали мне, что стоит немного задержаться здесь и выслушать Адера.

Рядом с его кроватью стояло забавное приспособление из меди и стекла, трубочек и сосудов. Теперь-то я знаю, что это кальян, но в то время для меня это была чистая экзотика. Диковинка, испускавшая сладкий дым. Адер затягивался из трубки и выдыхал облака дыма к потолку. Наконец он расслабился, его глаза заблестели.

— Ты теперь понимаешь? — спросил он. — Ты теперь не простая смертная. Ты — за пределами жизни и смерти. Ты не можешь умереть. — Он протянул мне мундштук кальяна, но я отказалась. — Не имеет значения, как бы сильно кто-то ни старался убить тебя — стрелой ли, кинжалом ли, ядом, огнем, водой. Тебя могут закопать в землю. Ничто не убьет тебя. Ни болезнь, ни голод.

— Как же это возможно?

Адер снова затянулся из кальяна и задержал в себе дурманящий дым на несколько секунд, а потом выдохнул синеватую тучку:

— Как это происходит, я тебе сказать не могу. Я думал об этом, молился, пытался получить ответ во сне. Какими только зельями я не пользовался… Но так и не добился ответа. Я не могу этого объяснить, и я прекратил поиски ответов.

— Ты хочешь сказать, что не можешь умереть?

— Я хочу сказать, что живу уже несколько сотен лет.

— Но кто в Божьем мире бессмертен? — спросила я, не обращаясь к Адеру. — Бессмертны только ангелы.

Адер фыркнул:

— Вечно эти ангелы, вечно Бог… Почему, как только кто-то слышит голос, он сразу решает, что с ним говорит Бог?

— Ты хочешь сказать, что это дело рук дьявола?

Адер почесал мускулистый живот:

— Я говорю, что искал ответ, но ничей голос мне не ответил. Ни Бог, ни сатана не удосужились растолковать мне, каким образом это… чудо согласуется с их промыслом. Никто не давал мне никаких приказов. Из этого я заключил, что не служу никому. У меня нет повелителя. Мы все бессмертны — Алехандро, Узра и прочие. Я сотворил всех вас, понимаешь? — Последовала новая долгая затяжка, за ней — глоток воды. Адер добавил уже тише: — Ты пережила смерть.

— Пожалуйста, перестань говорить об этом. Ты меня пугаешь.

— Ты привыкнешь к этому и очень скоро перестанешь бояться. Бояться будет нечего. Теперь тебе нужно будет соблюдать одно-единственное правило и повиноваться одному-единственному человеку. Этот человек — я. Теперь твоя душа принадлежит мне, Ланор. Твоя душа и твоя жизнь.

— Теперь я должна повиноваться тебе? Значит ли это, что ты — Бог? — презрительно фыркнула я, вдруг осмелев.

— Тот Бог, которого ты привыкла почитать, отказался от тебя. Ты помнишь, что я сказал перед тем, как ты получила от меня дар? Теперь и навечно ты принадлежишь мне. Я — твой бог. И если ты не веришь мне и желаешь проверить, правда ли то, что я тебе говорю, попытайся противостоять мне.

Эти слова он сказал мне, когда я уже лежала рядом с ним на кровати. Он поднес к моим губам мундштук и стал гладить мои влажные волосы. Я вдохнула тяжелый дым. Дурман окутал меня, успокоил, убаюкал. Мой страх уснул, словно уставший за день ребенок. Я стала расслабленной и сонной, а Адер почти нежно проговорил: