Антон бросил на меня взгляд. Его глаза расширились, и теперь он стал выглядеть чуть более напуганным. Он всегда считал, что благодаря своей непреклонной вере комиссары пользовались особой защитой Императора.

— Конечно, большинство ребят не перестали стрелять. Некоторые начали метать гранаты, но вокруг еретика было нечто, что просто отбрасывало их назад. Взрывы убили еще больше наших парней.

— Но вы ведь прикончили его, — сказал Антон. — Иначе не сидели бы здесь и не болтали с нами.

Солдат покачал головой:

— Крылья на его спине расправились, и он взмыл. Это было как на одной из старых картин тех времен, когда Император жил среди людей. Он просто завис в воздухе и метнул в нас огненные лучи. Все время он улыбался, смеялся и кричал. Его голос становился громче, и когда я поднял взгляд, то увидел, что его глаза пылают, как будто в черепе горит огонь.

Во рту у меня пересохло, я захотел сглотнуть, но не смог. Солдат продолжал говорить:

— Он казался счастливым и словно был вне себя. Он начал сверкать, все ярче и ярче, как будто внутри него пылал свет, настолько сильный, что просвечивал сквозь кожу. Еретик кричал, что собирается встретиться с Ангелом, что он придет и будет судить всех нас, а затем ринулся на нас, весь объятый огнем. Все, к кому он прикасался, сгорали. Они катались по земле и били себя руками, но ничто не могло погасить пламя. Еретик мчался прямо на нас. Его тело к тому времени уже целиком загорелось. Он становился все тоньше и тоньше, плавясь, словно кубик сахара в воде. Он почти добрался до меня, когда наконец исчез. Пламя взвилось, и я уже думал, что мне конец, но, когда открыл глаза, там никого не оказалось, кроме горящих и умирающих парней.

Антон побледнел. Иван разглядывал что-то вдали. Капрал Гесс и Новичок ходили среди выживших, раздавая аптечки и нанося на ожоги священные бальзамы.

— А знаете, что хуже всего? — спросил солдат.

— Что?

— Я все думаю, а вдруг он прав? Что, если Ангел благословил его, и еретики здесь мы, и всем нам уготовано судилище?

— Тебе повезло, что комиссар сгорел, — сказал Антон. — Будь он сейчас жив, вас бы ждала занимательная беседа.

— Кто знает, — произнес солдат. — Возможно, он со мной и согласился бы.

В системе все обстоит даже хуже, чем я опасался. Ересь укоренилась слишком глубоко. Мои агенты допросили многих местных жителей, и их вера в Ангела Огня оказалась крепче, нежели в Императора.

Мои вынужденно краткие попытки узнать историю местных культов выявили некоторые тревожные вещи. Настоящий имперский культ в системе давным-давно поглотил и впитал в себя культ Ангела Огня. Его жречество угасало, пока не было низведено до второстепенной роли в ритуалах и правлении.

Когда-то я надеялся, что культ сможет обеспечить связь между нашими войсками и местным обществом, что их лидеры будут оправдывать наши действия и станут острием отвоевания мира. Но это может оказаться сложнее, чем я представлял. Ни один из священников Императора не обладает более-менее значимым влиянием, они не пользуются уважением среди населения в отличие от жрецов Ангела. Хуже того, ритуалы и литургии запятнаны слишком долгим нахождением в тени культа Ангела. Пройдет немало времени, прежде чем все изменится.

Я молился, ограждал душу от скверны и изучал писания этого культа, попавшиеся мне в руки. Они написаны на высоком готике, как постулаты истинной веры, которые поверхностно напоминают.

Вскрылось немало тревожных фактов. Роль Императора и Его священной работы отодвинута на задний план. Его до сих пор описывают как кладезь мудрости и правомочности, но в притчах он предстает не особенно значительной фигурой на дальнем плане. Все акценты в текстах смещены в сторону Ангела Огня и его пророков-святых. Все они проводники между человечеством и Ангелом, а сам Ангел — посланник между ними и Императором.

Но это еще не наихудшее. Очевидно, многие члены культа Ангела — вольные псайкеры. Они причинили немалый урон нашим войскам, выказав огромную мощь. Похоже, культ осознанно одобрял и культивировал использование психических сил, продвигая их обладателей в свои ряды. Это открывает немало ужасных перспектив, и не в последнюю очередь — возможный контакт с демонами Хаоса. Становится все очевиднее, что сектанты Ангела черпают силы из какого-то источника, и у меня есть некоторые подозрения насчет природы силы, которой они поклоняются.

Размышляя над чудовищными жертвоприношениями и структурой культа, который оказывал нам сопротивление, я не мог не вспомнить о других мирах, впавших в самые отвратительные виды ереси.

Невзирая на заявления верующих о том, что они поклоняются силам света, по планете распространяется тьма, которую следует остановить. Я молюсь, дабы нам хватило сил.

Готовы к встрече с ублюдком? — спросил Антон, оглянувшись внутри «Химеры».

Десяток солдат уставились на него в ответ. В отсеке было тесно, и его голос показался слишком громким. Никто не спрашивал, о каком ублюдке идет речь. Антон мог иметь в виду только одного человека — жреца Ангела Огня. Бронетранспортер несся по улицам. Жреца видели снова, и нас отправили найти его и, по возможности, взять в плен.

Я зарядил дробовик. Щелчки внутри бронированного корпуса слышались даже сквозь рев двигателя.

— Как думаешь?

Я выслушал все, что рассказывали о жрецах. В чем-то были единодушны все, кому удалось выжить. Например, все утверждали, что лазерный огонь не останавливает псайкеров, а, наоборот, делает их сильнее. Гранаты могли сработать. А могли и не сработать. Наверняка не знал никто. В конечном итоге псайкеры умирали, но при этом успевали забрать с собой немало наших ребят.

— Думаю, при встрече лучше держаться от них подальше, — сказал Новичок. Теперь он выглядел серьезным, куда серьезнее, чем в первый день нашего знакомства. Пару недель уличных боев и выслушивание ужасных историй о псайкерах-повстанцах сделали его очень нервным. Он изо всех сил старался не выдавать этого.

— Может, ты и прав, — заговорил капрал Гесс. Он поднял голос, чтобы каждый смог его услышать. — Если увидите одного из них, держитесь на расстоянии. Не стреляйте из лазганов. Пользуйтесь обычным стрелковым оружием, которое у вас есть, и ждите подхода тяжелой огневой поддержки. Она разберется с ублюдком.

Он говорил спокойно и уверенно, но я знал его слишком хорошо, чтобы обмануться. Его глаза постоянно бегали, а нежелание встречаться со мной взглядом подсказывало, что и он знает — меня не проведешь.