– Да, Глеб, тебе кажется, что все “просто”. Появился, улыбнулся, щелкнул пальцами – и готово. Любая девушка будет рада, ведь ты оказался рядом. Огромное счастье. Получить роль твоей покорной игрушки.

Выгибает бровь, после фыркает и качает головой, берет банку с чаем, кладет пару ложек в фильтр-пакет, заливает кипятком.

– Думаешь, станет как раньше? – выпаливает. – Только потому что ты привык получать все, что хочешь? Серьезно, Глеб? После всего?

– После чего? – мрачнею. – Да, я грубил. Извини. Выражался не лучшим образом. Я понял свои косяки.

– Ничего ты не понял, – судорожно выдыхает. – Если бы только грубил. Твои мерзкие выражения почти не воспринимались после другого. После твоих баб. После той грязи, в которой ты меня искупал. После всего, что ты мне выдал в тот день.

– Лика, – встаю напротив нее, кладу ладони на столешницу по обе стороны от ее бедер. – Не было ничего.

– Я видела фото, – сглатывает. – Ты и та блондинка.

– Черт, да она вообще никто, – кривлюсь. – Пустое место.

– Ты мне все запрещал. Прослушивал звонки, контролировал каждый мой шаг, диктовал с кем можно общаться, а с кем нельзя. А сам жил как хотел. Ни в чем себя не ограничивал. Свободу ценил.

– Ты права, – киваю. – Расстались мы хреново. Я наговорил всякого бреда. Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Одурел. Слишком сильно ты проняла, вот и взбрыкнул.

Лика молчит, но по глазам все ясно. Не простила. Не приняла. На минуту она в моих руках расслабилась, повелась на эмоции. Теперь откат.

– Ты нужна мне, – чеканю. – Ты вообще единственная женщина на свете, с которой я хочу быть. Сегодня. Завтра. Всегда. Ты станешь моей женой, Лика. Не надейся, будто я просто так тебя отпущу. Я наворотил дерьма, но это еще не конец. Я все исправлю.

– А дальше что? – спрашивает она. – Я должна все терпеть? Глотать? Всем твоим выходкам надо радоваться?

Я хочу ее обнять.

– Нет! – отталкивает. – Не трогай меня, Глеб.

– Лика…

– После того, что было между нами, – запинается, вижу, как ее буквально передергивает. – Ты пошел спать с какими-то девками.

– Ничего не было, – говорю твердо. – Сказал же.

– Мне нужно время, – заявляет тихо. – Я не могу принять тебя. Вот так сразу – не могу. У меня не выйдет. Как ты хочешь – по щелчку. Не выйдет, Глеб.

– Лика, послушай же наконец.

– Я слушала достаточно, – обрывает, а потом усмехается и вздыхает. – Мы связаны. Да, нас связал ребенок. Нам придется жить вместе, ведь я свою дочь не оставлю, да и ты не станешь отказываться. Но и принять, проглотить все те мерзости я не смогу. Конечно, тебе сложно меня понять. Это же не я шлялась по ночам, не я таскалась и обнималась с разными мужиками.

Она вдруг замолкает.

От ее последних слов меня клинит. Ревность душит. Стоит только представить мою девочку с другим мужиком, как планка падает, перед глазами багровая пелена.

Челюсти ходуном ходят. Гнев изнутри поднимается, ярость нарастает. Разнес бы все вокруг, лишь бы выплеснуть злобу. Но нельзя. Сдержаться надо.

Вдох. Выдох. Пару раз повторить.

Тишина давит. А еще сильнее бьет то, что Лика снова отдаляется, еще и так стремительно, что взвыть охота. Зарычать, заскрежетать зубами.

– Я в том клубе проблемы решал, – выдаю отрывисто. – Рабочая встреча. Никаких развлечений. Чисто бизнес.

Лика ничего не говорит, складывает руки на груди. Девчонка и бровью не ведет, но я физически ощущаю, как между нами встает громадная глыба льда.

– Не веришь, – скалюсь. – Почему?

– Надо научиться с этим жить, – дергает плечом. – Не так это просто, Глеб. Воспоминания накатывают.

– Мне нужно было пересечься с Русланом Черным, – говорю. – В его клубах всегда телефоны сдают на входе. Я этому правилу никогда не следовал, но в тот раз пришлось. Так что быть на связи я никак не мог. А та шала… хм, та девка, с которой меня поймали в кадр на входе, никакого значения не имеет. Она на встрече была. Там с женщинами никто серьезные дела не ведет. Все решают мужчины. Ее интересы представлял помощник. Я с ней парой фраз перебросился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Лика морщится. Усмехается с горечью.

– Не было никаких баб, – срываюсь. – Да блядь никого не было. Я как тебя встретил, так всех других и отрезало. Никто мне не нужен. Разве не видно? Понимаю, как это выглядит. Гребаная фотография.

– Да не только фотография, – бросает Лика. – Мне многое рассказывали, а я не верила. Но тут уже нельзя было наплевать на очевидное. Нельзя игнорировать. Это не первый раз, когда ты не ночевал дома.

– Я работал.

– Глеб, ты ведь даже ничего не отрицал, – она с шумом втягивает воздух, после прикрывает глаза на секунду и снова смотрит на меня: – Что мне было думать? От правды не убежать.

– Точно.

Я накрываю ее плечи ладонями, притягиваю девчонку вплотную, ловлю ее взгляд.

– Правда в том, что я никогда святым не был. Всякое в моей жизни случалось. Но никаких баб после тебя не стало. Никаких гребаных измен. Лика, я как тебя встретил, так меня и заклинило.

– Пусти, – шепчет.

И я отпускаю. Убираю пальцы от ее плеч. Но только чтобы накрыть ладонями спину девчонки, прижать еще теснее.

Целую ее. Впиваюсь в нежные губы. Жадно сминаю ртом. Пожираю ее дыхание. Пью крупными глотками.

Моя ты! Моя… Единственная.

Она напрягается, замирает под моим напором. А дальше вдруг отвечает, отдается этому порыву. Вплетает пальцы в мои волосы.

Но все же отстраняется,