Тот самый бугай, который приходил за Олли накануне, кивнул, и сделал несколько шагов ко мне. Едва завидев его, я заголосила пуще прежнего:

— Нет! Нет, смейте подходить ко мне! Я не дам вам убить невиновного! Олли и мухи не обидит, это самый добрый парень во всем Алеме! Единственное, чем он может навредить — так это насмешить человека до смерти! Он не может никого убить, он на это не способен!

Я еще крепче вцепилась в Оливера, не желая отдавать парня на растерзание толпы, но сопротивляться сильному, привыкшему к физическому труду мужчине было невозможно. Еще немного — и руки отпустили паренька. Человек по имени Ричард крепко держал меня, таща в сторону. Он перехватил меня поперек талии, так, что я болтала ногами в воздухе, не в силах врываться на свободу.

Как только исчез заслон в виде девушки, в Оливера снова полетели камни, бедолага как мог укорачивался от них, но от разъяренной толпы его ничто не спасало. Во дворе дома деревенского старосты стоял невероятный шум, мои просьбы одуматься и отпустить невиновного тонули в общем гвалте. Однако стоило рыжебородому человеку поднять руки, как большинство бонемцев угомонилось. Крики смолкли, последние камни опустились на землю.

— Все, прекращаем этот балаган! Пора заканчивать со всем этим, полдень уже давным-давно пробил. Я считаю, что юноша и так достаточно пострадал, он ощутил на себе всю тяжесть своего поступка. Никто не хочет сжалиться и отпустить молодого человека?

— Вздернуть убийцу!

— Он нашего Тома прикончил, а ты его отпускать собрался?!

— В поля его!

— Спокойнее, господа, я прекрасно вас слышу, не поднимайте шум снова. Если никто не желает проявлять милосердия — что же, доведем дело до конца. Пошли в поле, а потом возвращаемся к работам, сегодня, в конце концов, не выходной и не праздник.

Олли имел ужасный вид. Поняв, что последний лучик надежды угас, молодой человек просто стоял на месте, представляя собой прекрасную мишень для разъяренных обитателей Бонема. Он опустил голову, покорно ожидая, когда закончится пытка. Парень не метался, не стонал, ничем не показывал боли — он просто стоял, терпеливо дожидаясь, когда люди угомонятся. Увидев, что дело приняло совсем плачевный оборот, я принялась вертеться ужом, старясь вырваться из цепких лап крепыша. Все было тщетно — бугаю дали задание держать девчонку, и он с честью выполнял приказ. Я висела в воздухе, ноги не доставали до земли, и все мои попытки освободиться заранее были обречены на провал. Наказание камнями закончилось, и деревенские жители с гиканьем погнали свою жертву со двора. Понурый юноша молча сносил все оскорбления, все злые слова в свой адрес, он как будто свыкся со своей горькой судьбой и покорно шел за палачами.

— Да что же вы оба такие вертлявые! Теперь я верю, что ты его сестрица — точно так же вырываешься, только засранец твой вопли не поднимал. — прогудел у меня над ухом басовитый голос. Взяв меня поудобнее, мужчина зашагал следом за толпой, когда рядом с ним выросла фигура деревенского старосты.

— Теперь девушке ничего не угрожает, можешь пустить ее. Думаю, ничего страшного не случится, если она скрасит последнюю прогулку брата. Ну же, юная госпожа, бегите, пока еще не очень поздно! Так, друзья мои, угомонитесь! Хватит уже кидаться, юноша достаточно пострадал! Пропустите ее, она безобидна, это же простая девушка, побегу подсудимого она поспособствовать точно не сможет.

Едва оказавшись на земле, я припустила ко все еще связанному пареньку. Олли брел опустив голову, однако почувствовав, что кто-то осторожно взял его под локоть, встрепенулся и повернулся ко мне. На лице у молодого человека появилась вымученная улыбка, он смотрел на меня с безграничной благодарностью.

— Спасибо тебе. — чуть слышно прошептал он, не обращая никакого внимания на шумный конвой по обеим сторонам от себя. — Спасибо, что не оставила в такую минуту, спасибо, что попробовала выручить. Вот уж не думал, что моя смерть будет такой симпатичной! Я же сразу сказал, что ты ученица смерти, и оказался прав, как бы ты ни отпиралась. Жалко, конечно, что так мало знакомы, но все равно — с тобой было прикольно.

— У нас еще есть маленький шанс на спасение. — проговорила я, стараясь, чтобы меня услышал только Оливер. — Крошечный, совсем невесомый, но он есть. Я снова видела вещий сон, там опять была та девушка, очень похожая на меня, она сказала, что Томас Доусон где-то совсем не далеко, он должен скоро явиться сюда, только я не знаю, когда именно.

— Серьезно? Ну, боюсь, это мне никак не поможет, сама видишь, насколько разъярились жители Бонема. Меня уже ничто не спасет! Господин Доусон давным-давно пропал, а все в радиусе километра вокруг считают, что в этом виноват именно я. Все, кроме одной замечательной девушки. Я безумно рад, что боги послали тебя именно мне, с тобой действительно было очень хорошо. И знаешь что? Ты скрасила мои последние минуты! Я как увидел, что ты ко мне пробираешься, так сразу полегчало, я понял, что не один, что хоть что-то может поддержать меня.

— Почему ты не удрал, когда появилась такая возможность?

— И бросил бы тебя тут? Вот еще! Я надеялся, что успею заскочить за тобой и рвануть из деревни, но немного просчитался.

— Если бы ты не сунулся домой, то сейчас был бы уже далеко отсюда!

— Ты представляешь, что творилось бы с моей совестью? Она у меня и так голосистая, а за такое предательство я бы точно себя не простил.

— Теперь тебя повесят!

— Значит, так предрешено. Мы не в силах изменить судьбу, это решается еще до нашего рождения. Если меня сегодня прикончат как убийцу — так тому и быть. Может, я должен был оказаться тут специально, чтобы встретить девчонку из другого мира? И теперь, когда моя задача выполнена, от меня можно избавиться? Мне легче предполагать, что это сами боги предрекли мне раннюю смерть.

— А как же я? Та девушка из моего сна сказала, что я должна держаться тебя, что мы должны идти в столицу, что там твое место. Как мне без тебя жить эти полтора года?! Я же совсем загнусь уже через месяц!

— Если тебе было сказано идти в столицу — то не перечь, отправляйся туда. Проводишь меня в последний пусть — и вперед. Топай вон по той дороге, недели через полторы должна прибыть на место. Краллик большой город, ты там обязательно найдешь себе местечко, как-нибудь перекантуешься. К тому же, может, боги смилостивятся,