– В субботу вечером в мой кемпинг приехал человек, назвавшийся Мак-Каллумом. Генри Мак-Каллум, прямиком из Нью-Йорка. Снял один из домиков в кемпинге. Рассказал, что у него бронхит, чего я, по правде говоря, не заметила, и что собирается поэтому пробыть в наших краях продолжительное время, ведь здесь благотворный климат…

– Понятно, – нетерпеливо перебил Мэдден. – И что дальше?

– Поздно ночью в ту же субботу к моему дому подъехала какая-то большая машина. Водитель посигналил и, когда вышел бой, велел ему позвать мистера Мак-Каллума. Тот вышел, поговорил о чем-то с водителем, потом сел к нему в машину, и они поехали по направлению к вашему ранчо. Мак-Каллум так и не вернулся больше, хотя и оставил в домике чемодан со своими вещами.

– У вас подозрение, что это он может быть убийцей Ли Вонга? – недоверчиво поинтересовался миллионер.

– У меня нет оснований высказывать какие-либо предположения, сэр. И я не имею права подозревать кого-либо, ведь никакими доказательствами я не располагаю. В моем распоряжении лишь этот факт, и я считаю, что полиция должна знать о нем. А поскольку вы лицо заинтересованное и состоите с полицией в контакте, я нашла нужным информировать вас. Если полиция пожелает, может приехать ко мне и осмотреть вещи Мак-Каллума.

– Хорошо, – сказал Мэдден, вставая. – Я сообщу полиции об этом. Хотя, если желаете знать мое мнение…

– Благодарю вас, сэр, я не желаю знать ваше мнение. И знаю, что вы не любите давать интервью, – с улыбкой, смягчающей выражение ее слов, ответила миссис Уайткомб. Она тоже встала и направилась к выходу. – Еще раз прошу извинить меня за назойливость…

– Ну что вы, что вы, – неискренне запротестовал финансист. – Впрочем, кто знает, не исключено, что ваша информация и будет иметь значение.

– Вы очень любезны, сэр, – ответила доктор Уайткомб и, взглянув на пустую жердочку Тони, спросила: – А как себя чувствует Тони? Боюсь, бедняга тяжело перенес смерть своего опекуна.

– Тони сдох, – коротко сообщил Мэдден.

– Что? Тони тоже умер? – воскликнула с болью в голосе добрая женщина. Забыв о том, что собралась уходить, она долго стояла в молчании, горестно думая о чем-то, потом обратилась к хозяину: – Ну что ж, я ухожу. Передайте, пожалуйста, мой привет вашей дочери. Она здесь?

– Нет, – неприязненно ответил Мэдден, недвусмысленно давая понять посетительнице, что время его истекло. – Дочь сюда со мной не приехала.

– Какая жалость! Очаровательная девушка ваша дочь.

– Благодарю вас. Я вынужден закончить разговор, но прежде, чем простимся, вызову боя, пусть проводит вас к машине.

– Не беспокойтесь, сэр, – вмешался Боб, – это сделаю я.

Взяв под руку гостью, он вывел ее из дома, причем намеренно провел через большую гостиную, где они прошли мимо мистера Гэмбла, погруженного в чтение.

– Что за человек мистер Мэдден, – негромко сказала доктор Уайткомб, когда они вышли из дому. – Холодный и неприступный, как ледяная глыба. Похоже, его совсем не тронула смерть бедняги Вонга.

– А если и тронула, то очень мало, – согласился Боб.

– Полагаюсь на вас, молодой человек. Если Мэдден не передаст полиции мою информацию, сделайте это вы.

Поколебавшись немного – говорить не говорить? – Боб решился:

– Пожалуй, скажу вам по секрету одну вещь, но это действительно тайна. Уже сделано все, что в человеческих силах для раскрытия убийства Ли Вонга. И сделано это, разумеется, не Мэдденом.

Ни словом не отозвалась на это миссис Уайткомб, сидя в темной глубине машины. Стояла глубокая тишина. Над безмолвной пустыней простиралось огромное черное небо, усыпанное мириадами сверкающих звезд.

– Думаю, я вас поняла, – наконец тихо промолвила доктор Уайткомб, – и от всего сердца желаю вам успеха, дорогой мальчик.

Боб взял ее за руку.

– Не знаю, суждено ли нам еще увидеться, но хочу, чтобы вы знали, милый доктор: я счастлив и горд тем, что мне дано было познакомиться с вами.

– Спасибо. Я буду помнить об этом. До свидания.

Вернувшись в гостиную, Боб застал там Мэддена и Гэмбла.

– Ну и назойливая баба! – ворчал Мэдден. Что-то подтолкнуло Боба возразить чванливому миллионеру:

– Вы забываете, сэр, что эта женщина двумя своими слабыми руками сделала для людей больше, чем вы со своими миллионами! И не стоит забывать об этом.

– И по-вашему, это дает ей право совать нос в мои дела? – ошарашенный натиском миллионер даже не разгневался, а чуть ли не оправдывался.

Зато Боб успел спохватиться. Нет, надо проявлять выдержку и ни в коем случае не показывать этому напыщенному индюку свое истинное отношение к нему. Надо играть до конца свою роль. Исходя из этих соображений, Боб прекратил дискуссию, пробормотав что-то успокаивающее, и украдкой взглянул на часы. Без четверти девять, а ни Торна, ни Эвелин Мэдден еще нет. Возможно ли, чтобы поезд настолько опоздал?

Боб понимал, что его общество не доставляет ни малейшего удовольствия остальным, но упрямо торчал в гостиной. Очень важно было знать, как будут развиваться дальнейшие события.

Уже пробило десять, когда ночную тишину нарушил шум двигателя какого-то большого автомобиля. Вскоре распахнулась стеклянная дверь, ведущая в патио, и появился Мартин Торн! Один! Ни слова не говоря шефу, он сдернул с головы шляпу и тяжело рухнул в ближайшее кресло. Мэдден ни о чем не спросил его. Все молчали.

Не выдержал Боб.

– Ну и как удалось вам справиться с делами в городе? Успешно? – небрежным светским тоном поинтересовался молодой человек.

– Успешно, – отрезал Торн. Было ясно, что большего из него не вытянешь.

– Пожалуй, я пойду спать, – заявил Боб, попрощался и вышел. Войдя в свою комнату, он услышал, как Гэмбл, который отправился спать раньше его, плещется в ванной, соединяющей их комнаты. Итак, теперь он здесь не один, придется соблюдать осторожность.

Дверь отворилась, и на пороге комнаты остановился А Ким. Приложив палец к губам, Иден взглядом показал на дверь в ванную. Китаец понимающе кивнул, на цыпочках бесшумно прошел в дальний угол комнаты, где они и стали разговаривать шепотом.

– Ну и где же прекрасная Эвелин? – поинтересовался молодой человек.

– Еще одна загадка, – пожал плечами Чарли.

– А как вы думаете, чем занимался наш друг Торн четыре последних часа?

– Наслаждался автомобильной прогулкой по пустыне в звездную ночь, – ответил Чан в своей обычной цветистой манере. – Я заметил цифру на спидометре его машины перед выездом – 12 840 миль. До Эльдорадо четыре мили, туда и обратно – восемь. Но сейчас на счетчике 12 879 миль.

– Чарли, я поражен вашей предусмотрительностью! Вы подумали и об этом!

Боб не скрывал своего искреннего восхищения предусмотрительностью и наблюдательностью детектива. Но он еще не все услышал.