Так вот, пока первые шеренги, в поте лица, набивают тут автобусы, на аэродроме уже наверняка идет развлекуха на всю катушку. Вот всегда и всюду приятнее всего тыловым службам. И главное, им потом тоже пойдут «боевые» и прочие выплаты, а так же выслуга. Командование обещалось месяц за три с половиной. Но вот хватит ли в этом городе работы на месяц? Вообще-то на инструктаже утверждали, что столица области – город-миллионник. Да и в конце-концов, тут вообще мегаполис. Куча городов-спутников.

Кстати, темп работы нарастает еще и потому, что уже и лапать наскучило. Когда, в конце-концов, смена? Пусть другие попашут. Побегают по этажам, повытаскивают девок, прячущихся по туалетам. Вообще, мебели везде раз два и обчелся. Спрятаться просто негде. Правда, в одном месте неприятное ЧП. Киса бросилась на балкон, стала куда-то спускаться, не удержалась… Может даже и красивая была. Теперь как разобрать. Вахидэ-бей заставил двоих оттащить труп в сторонку, спрятать за крыльцом. Все ж не сразу найдут. Кровищи от расколотой головы было, шайтан знает сколько. Но зато ни из этой, ни из соседней «общаги» (так они тут зовутся) никто более не сигал, даже со второго. Зрелище ведь действительно было неприятное. Майор Вахидэ еще даже заставил перевернуть труп. Осмотрел на предмет пулевых отверстий, как все поняли. «Нет, – говорит, – все-таки несчастный случай». Главное не шутил. Правда, никто бы, наверное, и не засмеялся, даже если б шутил. Все ж, тело, удосужившийся свалиться с восьмого этажа, – неаппетитное зрелище, веселью не способствует.

Конечно же, несчастные случаи бывают и с огнестрельным оружием. Третьему взводу первой роты пришлось пустить в ход свои М-16. А что было делать? Ошиблись этажом – какая-то пацанва бросилась на них со стульями. Сержанту Мустафе выбили глаз. Ребята в злости выпуляли по пол рожка. Досталось наверное и правым и виноватым. Майор Вахидэ потом им пенял. Но устроить настоящую нахлобучку покуда не вышло. Сверху, по связи, сам генерал-лейтенант торопил не в шутку. И ведь спешить действительно требовалось. Например, одна общага оказалась вообще полупустая. Возможно, кто-то уже предупредил. Конечно, телефонные линии взяли под контроль еще в первый час, а с «мобилками» порешали еще до посадки «Гэлэкси», но ведь кое-кто мог машиной, мотоциклом проскочить. Чего сложного? Весь город асфальтирован не хуже Стамбула. Так что на месяц праздник лапанья и погрузки никак не растянуть. Разбегутся, попрячутся. Потом придется выковыривать по единице, производить для этого целые боевые операции. Неизвестно, станет ли командованье связываться. Так что внезапность – первейшее дело в этом смысле.

Но конвейер явно начнет буксовать уже в ближайшее время. Это по словам водил, кои освоили трассу и украинские транспортные средства и теперь рулят туда-сюда в два раза быстрее. Затор будет не из-за аэродрома: в конце-концов девок можно держать и на улице, хотя контролировать трудней, а из-за авиаторов. Все никак не заправятся. Уж взлетели бы быстрей. Им через море туда-сюда гораздо дальше и по расстоянию и по времени. И опять же, в Турции снова надо заправляться. Может, сменят все-таки экипажи на турецкие? Эти американские пилоты такие ленивые, медлительные. Не понимают, что тут не просто война, а бизнес, да еще такой крутой.

Четвертая власть:

«…вот теперь НАТО становится по-настоящему европейским блоком! Если не учитывать Соединенные Штаты, понятное дело…»

Команда ракетных смертников-камикадзе, вот как с точки зрения фаталиста, получалось сейчас назвать инструкторскую группу майора Забияки. Неважно, что они не сидели внутри своих приготовленных к старту ракет, или не оседлали их сверху, ожидая воспарения в небо последний на этом свете разок. Сдвоенный пуск восьмитонного брутто-нетто алюминия, стали, пороха, окислителя, горючего и десятков тысяч причудливо и умело закрепленных, и обреченных на взаимодействие между собой деталек, неминуемо выводило горстку людей из кокона обособленного, мирского существования, и бросало на жесткие весы титанических процессов бушующих на коре тяжелого планетарного шара, тоже вроде бы обособленно проваливающего в пространстве в накатанную, всегда послушно замыкающуюся в кольца нору. С таким же успехом, некие дивано-газетные рационалисты, отрешенно трепанирующие мир сквозь рецептурно выверенное количество диоптрий, сочли бы горстку офицеров авантюристами чистой воды, лотерейными дилетантами, ставящими на бочку всё потасканно-ветхое имущество, и не понимающими, что против них работает асфальтный каток самой натасканной на войну армии региона, к тому же подпертой неподъемным бревном лидера однополярного мира. Попытку можно было смело равнять с желанием комара-самоубийцы остановить разогнанный с горки паровоз встречным лобовым столкновением. Да, разумеется, в дебрях запредельных для рядового калькулятора математически-после-нулевых абстракций, был шанс угодить в глаз сумасшедшему машинисту, но, как говорится, жизнь дается человеку один раз… Впрочем, как и комару.

Если же мерить судьбу ложкой подзабытой капитаном Ивановым теории усиления и умножения частот в клистроном генераторе, основанном на управлении электронными пучками по скорости, то ныне в траектории жизни данного коллектива мальчиков-электронов настал момент, когда они, за счет удачной, либо неудачной перестройки резонатора, обязались всем своим небольшим электронно-офицерским облаком попасть в фазу гармоники при котором достигалось максимальное усиление их небольшой подвижки, вполне годное для выведения поступка на уровень тех самых планетарно-межвидовых разборок. Вообще-то, шанс попасть в высший горб волновой функции наличествовал, однако нельзя забывать, что верхний край любой диаграммы – это всего лишь точка – слишком малая доля, сравнительно со всей длительностью ниспадающих ветвей. И о чем особо следовало помнить, так о том, что настройку клистрона человеческих судеб производят некие внешние, безликие силы, представляющие собой просто смешение тысяч векторов целого океана процессов, и какова получится обще-суммарная составляющая им вообще-то наплевать. Значит, конкретно эти, пусть избирательно и усатые, но, по сути, все еще юные – диапазона двадцати пяти – тридцати лет – мальчиши-электроны с чудовищной вероятности обязались угодить либо в тормозящее, либо в ускоряющее поле судьбы. То есть, вообще-то медали и грудь в крестах, или же… Но в любой из ситуаций, нынешний поступок неизбежно гильотинировал всю их предыдущую расхлябанно-вялотекущую жизненную толкотню.

Кто мог знать, что и крутизна кривой электронной настройки гигантской ёмкости неба-клистрона над чашей окантованного берегом резонатора Азовского моря, и сама точка на этой крутизне окажутся оптимальными?

Кто мог быть уверен, что они угодят в нужную фазу и сгруппируют в пучок несколько независимо протекающих событий, и вообще дадут всем этим событиям какую-то связность и смысл?

Возможно, это и есть та самая роль личности в истории.

Вообще-то расчет был весьма простым. «Гэлэкси», так и так, возвращаться назад в Турцию. Есть конечно некая разница в растрате топлива груженым или налегке, но по сути, не принципиальная. Тем более, это сюда волоклись танки с пушками, а обратно… Летчик живущий в условиях реального капитализма всегда пойдет на некий риск за достаточно скромное вознаграждение. Ну, чем пятерым пилотам и штурманам помешает пачка долларов эквивалентом в пятьдесят тысяч? За такое дело, вполне можно закрыть глаза на всякие не нравящиеся взору моменты погрузки, и распахнуть их уже вверху, когда чужая взлетная полоса провалится вниз. За таковую добавку к жалованью американские пилоты вообще готовы делать рейсы сутки напролет. Ну а теперь грубым образом посчитаем вероятностную прибыль сутенеров. Солдатикам участвующим в акции, в захвате, погрузке, автоперевозке и прочем, доплачивать не требуется. Если они не дурни, то сами в процессе всей суеты возьмут что надо натурой. А уж те, кто сопровождает груз в часы перелета, могут вообще оторваться на полную. Так что здесь расходы нуль. И по большому счету надо чуть подмазать только начальствующее армейское звено, ибо они не столь просты, чтобы удовлетвориться лишь краткой радостью обладания плотью здесь и сейчас. Офицерский корпус учат планированию операций, так что они всегда смотрят вдаль. Но и здесь расходы не столь существенны, как кажется. Ибо все пляшет от конечной прибыли.