– Но стал бы он убивать людей? – задумчиво произнесла я. – Знаете ли…

– К двум утопленникам применили «сыворотку правды», – сообщил Виктор то, что я уже знала от Олега. – Далеко не у всех есть к ней доступ. Да и взрывчатка – это химия, а фармацевт не может не знать химии.

Я неопределенно пожала плечами.

– Вы можете поговорить с вашим отцом? – посмотрел на меня Николай Александрович.

– К нему все еще не пускают. Более того, думаю, он не захочет меня видеть.

В этот момент мы услышали где-то внутри здания истошные крики и замерли на местах, потом Виктор сорвался с места и выскочил в коридор. Один голос мне показался знакомым.

– Сходите посмотрите, а я немного отдохну, – сказал Николай Александрович.

Я внимательно посмотрела на него, кивнула и пожелала ему скорейшего выздоровления. Он на самом деле устал от этого разговора. На лбу выступила испарина, щеки раскраснелись. Наверное, у него поднялась температура.

Крики раздавались этажом ниже, куда я и проследовала. Двое внушительного вида мужиков в белых халатах пытались оттащить мою сестру Шуру от двери какой-то палаты. С другой стороны коридора бежала медсестра со шприцем. В сторонке стояла Полина, Виктор замер на полпути.

– Что происходит? – спросила я у него тихим голосом.

Тут меня заметила Полина.

– Нас не пускают к отцу.

Появился заместитель главного врача, с которым я была знакома лично. С его помощью Шуру скрутили (трое мужчин!), медсестра быстро сделала укол в плечо. Шура обмякла, и ее положили на диванчик в коридоре.

– Ее супруг предупреждал, что она может устроить дебош, – заявил зам главного врача и посмотрел вначале на Полину, потом на меня. – Всем вам допуск к отцу запрещен. Это его прямое распоряжение. А вы знаете правила нашей клиники. Даже не пытайтесь к нему прорваться. Вас просто не пустят в клинику.

– Но ведь пустили же, – заметила я.

– Вы, Кира Павловна, пришли к другому человеку. И администратор с охраной были об этом предупреждены. К отцу вас бы не пропустили – если бы вы выразили желание его навестить. И ваших сестер тоже не пускали. Но уважаемая фотомодель, – он кивнул на Шуру на диванчике, – бросилась вверх по лестнице. Никто не ожидал от нее такой прыти.

Полина кивнула.

– А я уже пошла за ней, помогать персоналу успокаивать Шуру. – Полина посмотрела на врача. – Я ее забираю. Только выделите мне помощников, чтобы отнести ее в машину.

Зам главного врача кивнул, и два дюжих мужика, которые не смогли оттащить Шуру от двери палаты, понесли ее вниз. Полина отправилась следом.

– Я могу с вами поговорить о здоровье своей сестры? – спросила я у врача.

– Пройдемте в мой кабинет, Кира Павловна.

Я улыбнулась Виктору, и он отправился назад в палату Николая Александровича. Я считала, что мне там нечего больше делать.

– Что вы хотели узнать? – спросил заместитель Авакяна.

– Моя сестра адекватна?

Он легко улыбнулся.

– Ее муж задавал тот же вопрос и спрашивал совета, не поместить ли ее в специализированную клинику. Как вы знаете, у нас несколько другой профиль… Мы тело лечим…

– Но все-таки?

– Я посоветовал попить успокоительное. Вы знаете, что пережила ваша сестра?

Я кивнула.

– Это могло сыграть свою роль. И, не исключено, каким-то образом будет давать о себе знать до старости. До конца жизни. Психотерапевта ваша сестра посещала, потом прекратила. Может, снова стоит начать сеансы. То есть изолировать ее от общества необходимости нет. Есть необходимость в небольшой коррекции.

– Для общества Шура не опасна? – улыбнулась я.

– Нет, только для конкретных лиц, – улыбнулся в ответ врач. – Да и то только если они ее спровоцируют. Не следовало вашему отцу к ней ехать.

Я поблагодарила врача за консультацию, клинику покинула и отправилась домой.

Пока ехала, зазвонил мобильный. Номер не определился. Ох, не люблю я эти скрытые номера… Нельзя ждать от них ничего хорошего.

– Кира? – спросил незнакомый мужской голос.

– Да.

– В клинику приезжала ваша сестра Ольга. И ваш отец ее принял.

Связь после этого сообщения сразу же отключили. Я порадовалась, что еду по городу в выходной день, машин не так много, и я не успела выйти из равновесия и в кого-нибудь врезаться.

Вот оно, значит, как оборачивается…

И какой же доброжелатель мне звонил?

И что Ольге требовалось от отца? Или отцу от Ольги? Почему она прекратила со мной всяческое общение? Олег тут с какого боку?

Я вернулась домой и занялась делами, пытаясь отключиться от проблем семьи. Я чувствовала себя очень одинокой. Может, на самом деле я слишком увлечена работой? У меня масса знакомых разного пола, разного возраста, но нет близкой подруги. Всегда самой близкой была Ольга – или я ее считала такой. И вдруг все мгновенно оборвалось. Почему?! Кто в этом виноват?

Да, у Ольги всегда были свои компании. В первые годы съемок она приглашала меня на вечеринки по поводу окончания очередного порнофильма (они всегда такие устраивают). Но, узнав, что все вполне может закончиться свальным грехом, я всегда отказывалась. Я знала, что у Ольги периодически появляются богатые мужчины, что неудивительно для красивой и сексапильной порноактрисы. Она не предлагала мне с ними познакомиться. Я не просила. Я вообще не просила меня ни с кем знакомить. А она, кстати, никогда не предлагала меня с кем-то свести. Она делилась своими проблемами, а их у нее вечно было море. Я пыталась анализировать ситуацию, взглянуть на нее со стороны, что-то посоветовать. Но что я могла посоветовать в плане отношений с мужчинами? Я просто слушала. Ольге нужно было перед кем-то выговориться. А я наслаждалась общением с сестрой. Я знала, что она есть – на тот случай, если мне потребуется помощь. Но сама я никогда не обращалась к ней за помощью. Повода не было. Однако мы все годы общались друг с другом.

И вдруг все оборвалось. Или к этому шло, а я просто не замечала, как изменилась Ольга? А теперь выясняется, что я очень многого не знала!

Я вспомнила, что она в последнее время много пила. Я приезжала к ней и находила ее неадекватной. Не такой, как Шура. Нет, Ольга была совсем другой. Потом я понимала, что сестра выпила. Я пыталась с ней разговаривать, Ольга срывалась на крик. Мы ругались, мирились.

И ведь Ольга к моему приезду всегда прятала или, скорее, выбрасывала в мусоропровод бутылки. Я не видела бутылок в ее квартире, как у мамы, и поэтому не сразу же понимала, что Ольга пьяна. Она вела себя не так, как пьяные мужики-строители, которых мне довелось повидать немало. Мои коллеги на работе пьют по-другому, то есть реагируют на выпивку по-другому. Поэтому я не сразу и догадалась, что Ольга прикладывается к бутылке…