— Не смей никуда ходить! Не смей вредить моему колдуну, глупая девица!

Кира постояла, подумала и все-таки нерешительно шагнула на первую ступеньку.

И правильно сделала! Дело в том, что ни бесу Могиле, ни магу Магилиани наверх ходу не было: три старушки-подружки, живущие на втором этаже, эту лестницу только недавно, на Крещенье, всю освятили святой водой.

Кира благополучно поднялась на второй этаж. Но позвонила она не в квартиру Титаника и его хозяйки, а в соседнюю. Она угадала — открыла ей Варвара Симеоновна. Увидев счастливую Киру с грязнущим щенком на руках, она, умница, сразу все поняла и спросила добрым басом:

— Ну что, нашелся твой щенок без всякого воскрешения? Заходи и рассказывай!

О чем Кира разговаривала с Варварой Симеоновной и что они обе потом рассказали Лике Казимировне, а также чем все это кончилось для прохиндея Гоги Магилиани, мы здесь рассказывать не станем, потому что это уже совсем другая история, про трех старушек-подружек, а вовсе не эта — про Юлианн и их друзей.

Леса вокруг стен будущей часовни возвели быстро и прочно. Еще бы не прочно, когда этим занимался сам Павел Иванович Орлов!

Александра обратилась к нему за помощью, когда убедилась, что первая секция лесов, построенная самими ребятами, опасно раскачивается и вообще выглядит неубедительно.

— Павел Иванович, вы должны нам помочь! — решительно заявила она своему другу. — Ребята наши, конечно, соблюдают дисциплину… по мере моих сил, но это все-таки подростки! Они обязательно начнут бегать по лесам и заниматься на них гимнастикой… В общем, я не позволю им и близко подходить к лесам, если вы там все не проверите! Помогите, Павел Иванович!

— Ладно, попробую помочь, — после недолгого раздумья согласился Павел Иванович.

Однажды он «случайно забрел» к сараю.

— А чем это вы тут занимаетесь, дорогие мазайцы? — спросил он, неожиданно выйдя из кустов. — Возводите новый зайчатник?

Ребята растерялись.

— Ну, так что же тут за строительство? Чего молчите? А, понимаю — это какая-то тайна. Может, посвятите меня в нее, окажете мне доверие? А я в свою очередь пообещаю вашу тайну сохранить.

— Ну, если вы дадите нам честное слово… — начала будто бы в раздумье Александра. — Как, ребята, доверим Павлу Ивановичу нашу тайну?

— Подумать надо, — заявил Юрик среди всеобщего растерянного молчания.

— Да что тут думать-то! — воскликнула Юлька. — Доверим, дядя Павел! Но только с одним условием! — Она хитро на него поглядела, и ребята поняли: что-то она уже успела придумать.

— Условие — никому ее не выдавать?

— Нет, круче! Если мы вам доверим проект нашей стройки, то вы обещаете нам помочь довести ее до конца?

— Гм… Если вы строите новый зайчатник…

— Да вовсе не зайчатник, дядя Павел, а гораздо лучше! — сказала Аннушка, доверчиво ему улыбаясь.

— И вообще, мы уже больше не мазайцы, — важно заявил Юрик.

— А кто же вы теперь такие? И тут вперед вышла Гуля.

— Круче, дядя Павел, намного круче! Мы теперь типа храмостроители! Мы строим часовню!

Ребята сначала ахнули, а потом заулыбались и окружили Павла Ивановича веселой толпой. Им уже понравился новый поворот событий: они моментально сообразили, что иметь в своей строительной бригаде такого силача, как Павел Иванович, да еще с собственным джипом — это может оказаться очень и очень полезным!

Павел Иванович, выслушав рассказ о будущей часовне, дело это одобрил и тут же торжественно пообещал обо всем молчать. По предложению Юрика, его сразу же назначили главным прорабом стройки.

Первым делом новый прораб обошел леса, что-то подергал, где-то пнул ногой — и леса благополучно развалились на составные части.

— Никуда ваша работа не годится, — объявил он. — Будем леса строить заново и как следует. Чтобы они не то что под вами, а и подо мной не проваливались.

И через три дня леса возвели заново.

С этого дня Павел Иванович каждый день хоть на часок, но приезжал на стройку на своем джипе и проверял всю сделанную за день работу — к большому облегчению Александры. Он же пригласил двух рабочих, чтобы они сняли решетку с окна, державшуюся на честном слове. Рабочие вынули раму с пыльными стеклами, сняли решетку, очистили ее, покрасили, а затем снова укрепили в проеме окна. Павел Иванович сам заплатил им из своего кармана.

— Новую раму пока заказывать не будем, — сказал он ребятам. — Когда достроим часовню, то поглядим, что там у нас будет с финансами и, может быть, закажем окно-витраж: на одной половине фигура святой Анны Кашинской, а на другой — Юлия Карфагенская.

— Ой, дядя Павел, класс! — воскликнула Юлька.

— Это было бы просто замечательно, дядя Павел! — сказала Аннушка.

Когда сняли дырявую ветхую крышу сарая и поддерживающие ее гнилые стропила, обнаружилось, что верхние ряды кирпичей частью разрушились от дождей. Их аккуратно снимали и складывали штабелем в стороне.

— Старые кирпичи пойдут на дорожку! — объявила Александра.

Гуля стояла с блокнотом в руках и подсчитывала более-менее сохранившиеся кирпичи.

— Знаете, сколько нам теперь надо новых кирпичей? Пятьсот штук!

— Да, но где мы возьмем столько?

— Купим.

— А сколько стоит один кирпич, кто-нибудь знает?

— Я завтра съезжу в строительный магазин и узнаю, — предложил Юрик.

На другой день он явился на стройку с кирпичом в пакете. Он достал его, показал ребятам. Все смотрели на него так, будто никогда прежде кирпичей не видали: еще бы, ведь с такими кирпичами им теперь придется работать!

— Любуйтесь и считайте: один такой кирпич — семнадцать рублей! — Юрик вынул из кармана маркер и стал прямо на кирпиче подсчитывать, во сколько же им обойдется покупка пятисот кирпичей.

— А еще надо бы прибавить несколько рядов, чтобы часовенка выглядела стройной! — предложила Юлька.

— Пять рядов хватит? Это будет на полметра выше.

— Тогда десять рядов, пусть будет выше на целый метр!

— Так… Это получается… Ребята, нам придется купить две тысячи кирпичей! И это только минимум, — объявил Юрик. — А стоить это будет тридцать четыре тысячи рублей.

Ребята удрученно молчали.

— Нам это не осилить, — сказала Гуля, — нас и так зайцы объели, ни у кого из нас больше не осталось никаких накоплений.

— Ну, у меня, положим, есть счет в Гамбургском банке, — заметил Юрик, чиркая маркером по кирпичу. — Только вот снять эти деньги я не могу до совершеннолетия, а мы столько ждать не можем.

— Юрка! Скажи, а вот эти твои каракули — они сотрутся?