– Вы пристрелите ее здесь и сейчас? На виду у всех? – ехидно спрашивает он, скрывая за иронией беспокойство.

– Хочешь проверить? – как ни в чем не бывало отзывается Альбери. – Видит Бог, я не хочу пачкать пол Лувра кровью. Но если придется… – Он многозначительно замолкает и маниакально скалится.

– Что вам от нас надо? – сузив глаза, спрашивает Огюст.

– Я всего лишь хочу поужинать в вашей компании, – дружелюбно отвечает Альбери – тон вежливый, безобидный, но в глазах сверкает предупреждение.

Огюст смотрит по сторонам.

– Ты ждешь своих людей, не так ли? У тебя ведь всегда все под контролем, старый хлыщ.

– Что ты с ними сделал?

– Тело твоего водителя найдут завтра в гетто – очередная жертва разборок преступных группировок? Или, быть может, очередной должник не успел вовремя заплатить по счетам? Как думаешь, какую версию выдвинет полиция? – издевательски спрашивает коллекционер. – А тела двоих охранников, возможно, всплывут в Сене, вот только когда, не могу сказать.

Холод пронизывает тело. Я не могу поверить, что люди, которых я видела перед началом аукциона, парни, которые подтрунивали над моим внешним видом… в данный момент мертвы. Я пошатываюсь на шпильках. Альбери бросает на меня уничтожающий взгляд, полный отвращения, ясно давая понять, что я следующая в списке.

– Держи себя в руках, соплячка, – гремит над ухом, – ты же не хочешь, чтобы я спустил курок? Будь паинькой.

– Время, время, – цокает языком Альбери. – Огюст, прошу, не забудь выбросить телефоны в мусор. – Он показывает ему в сторону выхода, указывая на бак по дороге.

Огюст кидает телефон, и моя сумочка летит вслед. Там все мои деньги… Коллекционер любезно пропускает его вперед. Огюст делает глубокий вдох и смотрит мне в лицо. Никогда бы не подумала, что увижу сомнение и страх в старческих глазах. Не сказав ни слова, он медленно оборачивается и следует к выходу. Вспоминаю его слова, сказанные мне перед началом вечера… Он продал Альбери ту фальшивую гравюру… Так радовался, что получилось его обмануть… Интересно, не заплатим ли мы за этот обман жизнями?

– Давай, Селена, следуй за ним, – глумливо бормочет Альбери.

Я заставляю себя сделать шаг в сторону выхода. Но ноги не слушаются, тело подрагивает в нервной дрожи. Лица ребят стоят перед глазами, а мысль о том, что они мертвы, холодит все внутри.

– Поторопись, – сквозь зубы шипит мне сзади тот, кто продолжает держать дуло, направленное мне в спину.

– Не будь груб с дамой, – одергивает его босс и приветливо мне улыбается.

Такой контраст доводит меня чуть ли не до паники. На выходе из музея мне в лицо ударяет прохладный воздух. Я сгибаюсь под порывами ветра и начинаю дрожать сильнее. То ли от холода, то ли от страха. Черный длинный «мерседес» припаркован у дороги перед пирамидой. Дверцы нараспашку раскрыты. Нас ждут. Огюст на заднем сиденье смотрит прямо перед собой. Я понимаю, что это конец. Нам конец. Огюст бы никогда не сел в машину – тот факт, что он в салоне, означает, что у него нет никакого запасного плана и выхода из сложившейся ситуации. Меня толкают в салон, и я падаю ему на колени. Он не успевает поймать меня, и я больно ударяюсь подбородком об его ногу.

– Я сказал, не будь груб с дамой, – рычит Альбери и, проскальзывая в салон, садится напротив нас.

Рядом с ним присаживается его собачонка, пистолет все еще в руках у этой псины, и он направляет его на меня. Его лицо ничего не выражает. Ни удовольствия, ни отвращения. Он просто выполняет свою работу.

– На всякий случай – вдруг ты решишь сделать глупость, – широко улыбаясь, объясняет коллекционер.

– Куда ты везешь нас? – грубо интересуется Огюст, глядя на него из-под опущенных бровей.

– Ты когда-нибудь бывал в нашем семейном поместье?

– У тебя осталось семейное поместье? Я думал, ты все продал, – ехидно бросает Огюст.

Альбери заметно напрягается:

– Это поместье я никогда не продам.

– Никогда не говори никогда, – отзывается Огюст и тут же добавляет: – Отпусти девчонку, у тебя счеты со мной. Ту гравюру продал тебе я, а не она.

Альбери начинает весело хохотать.

– А ты у нас, оказывается, герой! – Он припечатывает его грозным взглядом. – Но, боюсь, девчонка нужна мне больше тебя, старина. И она, как-никак, имеет прямое отношение к той работе.

– Ты взял не ту девочку, – блефует мой ментор.

– Ой, Огюст, ты сам толком не знаешь, что это за девочка, – отзывается Альбери и, глядя на меня пристальным взглядом, произносит: – Теодор де Лагас.

Я не могу сдержать шок, глаза округляются. Чувствую, как краска покидает лицо. Альбери веселит моя реакция. Он с наслаждением посматривает на меня.

– Видишь ли, Огюст, у всех свои слабости… Главное – найти правильную. – Произнося последние слова, он разражается звонким, мелодичным смехом. – А самое интересное только начинается.

LE PASSÉ

ЗА УЖИНОМ СТОЯЛА гнетущая тишина. Отец был молчаливым и хмурым, что ему совсем не свойственно. Мама внимательно следила за ним, пытаясь разговорить и понять, что происходит. Он продолжал односложно отвечать на ее вопросы, избегая зрительного контакта с ней. Напряжение, исходившее от него, вибрировало в воздухе. У меня подрагивали руки. Я хотела спросить разрешения выйти из дома и никак не могла собраться с духом. Тео… мысли о нем вселяли в меня смелость.

– Я все еще наказана? – прошептала я, пряча взгляд.

– Нет! – неожиданно громко и твердо произнес отец.

Мама с возмущением уставилась на него:

– Мы не обговаривали этого.

– Точно так же мы не обговаривали ее наказания, – грубо бросил он и резко встал, покидая столовую.

Мама отправилась вслед за ним. За столом остались лишь я и Клэр.

Папин телефон остался лежать около его тарелки. Мне нужен был номер. Я приподнялась со стула и, бросив взгляд в пустой коридор, взяла его трубку в руки. Клэр смотрела на меня в упор:

– Ищешь его номер, да?

Я не ответила, нашла в телефонной книге «Де Лагас» и уставилась на цифры, медленно повторяя их про себя несколько раз. Мой собственный телефон был в сумке. Я направилась за ним, чтобы по памяти записать номер. Клэр схватила меня за локоть, грубо останавливая на месте:

– Ты пойдешь к нему, не так ли?

– Тебя это не касается.

Она снисходительно ухмыльнулась.

– Рядом с ним ты чувствуешь себя особенной, да? – проговорила она с наигранным мечтательным взглядом. – Есть у него такой дар. Его таинственность манит, красота гипнотизирует. Его молчание каждая трактует по-своему, додумывая то, чего он никогда не подразумевал. Его скромность и учтивость влечет нас, неуверенных в себе, обиженных на эту жизнь, ведь, находясь рядом с ним, ощущаешь себя способной на все что угодно. А когда он смотрит на тебя своими кристально-голубыми глазами, создается ощущение, что ты одна-единственная, неповторимая на всем белом свете. Я права, Беренис? – издевательски спросила она.