ВИДЕНИЯ иссякли.

И Роман погрузился в самый обычный сон. Ему снилось, что он грезит наяву и сквозь сомкнутые веки видит то, что происходит в комнате.

И будто в комнату входит Надя и останавливается подле Романа. Наклоняется над ним, улыбается… И лицо ее превращается в отвратительную Глашину физиономию, лишенную кожи…

Колдун закричал и разодрал веки.

Лена стояла перед запертыми воротами и смотрела на табличку с надписью “Приема нет. Записи на прием нет”. Попробовала открыть калитку, но не смогла – заперто, причем надежно. Напрасно Лена приподнималась на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Забор был высокий. Поверх видны были лишь кроны деревьев и второй этаж дома с закрытыми ставнями. Такое впечатление, что в доме никто не живет. Что же делать? Куда ей идти? Где искать колдуна? Малютка Казик в люльке развопился не на шутку. Почти машинально Лена укачивала его, но Казик только орал сильнее, требуя чистый подгузник, молоко, водичку и, прежде всего, чтобы его взяли на руки. Лена вздохнула и уже собиралась двинуться обратно по Ведьминской, когда кто-то схватил ее за руку. Какой-то неприятный тип с болезненным худым лицом, в черных очках.

– Что вам надо? – выкрикнула она и выронила сумку. Люльку с Казиком, однако, удержала.

Она уже собиралась закричать: “На помощь!”, но тут сквозь незнакомые черты на мгновение проступило совсем другое лицо. Мелькнуло и исчезло.

– Роман! – выдохнула она радостно.

– Не так громко! Совсем не обязательно привлекать внимание. Здесь на улице дежурят несколько человек и требуют немедленно их принять. А я не могу. Пока.

Он поднял сумку, внутри которой звякало и булькало, взял Лену за руку и открыл ворота.

– Лешка ушел от меня, ты знаешь?

Какая простенькая ловушка. Ответит колдун “знаю”, выходит – встречался со Стеновским. Впрочем, о встрече с Алексеем все равно придется рассказать.

– А что случилось?

– У него есть любовница. Но я уверена, что не это главное. Он чем-то болен. Он так похудел… Я знаю: он поехал в Темногорск. Я точно знаю. Он здесь? Ты его видел?

– Видел.

– А где же он?

– В ловушке. И я пытаюсь его оттуда вытянуть.

– Погоди! – Лена схватила колдуна за руку. – Что стряслось, ты можешь объяснить?

– Не сейчас. И Казика надо перепеленать, – попытался уйти от неприятного разговора Роман. – И покормить. Ведь так?

Имя Казика произвело магическое действие. Лена больше не пыталась расспрашивать, напротив, торопила: скорее, скорее в дом. Малыш вопил на весь Темногорск.

Тина встретила гостью радостно, будто старую подругу. Женщины обнялись и заплакали. Казик завопил еще громче.

Женщины говорили обо всем сразу – об Алексее, о Романе и, конечно же, о маленьком Казике, занимаясь при этом разоравшимся малышом.

Роман с удивлением наблюдал, как крошечное существо с отсутствующим выражением темно-серых глаз, пухлыми мокрыми губами и клочком светлых волос на макушке подчинило себе двух взрослых женщин. Одним своим капризным “ля-ля-ля” заставляет их суетиться, кидаться то на кухню, то в ванную, говорить неестественно сладко и шепеляво и в конце концов кричать от отчаяния, плакать, умолять о снисхождении, будто это маленький царек, издающий указы, великий колдун, знающий таинственные заклинания.

Казик успокоился лишь тогда, когда получил в качестве приза доступ к материнской груди и, сладко причмокивая, принялся сосать молоко. Вместе с ним успокоилась и Лена, перестала носиться по комнатам, суетиться, требовать то салфетки, то вату, то стерильную посуду. Она держала на руках розового пупса в голубой пеленке и умиротворенно улыбалась. Роман с удивлением смотрел на нее, будто видел впервые. Может, этот ребенок – и не ребенок вовсе, а созданное чьим-то небывалым даром волшебство? Невольно этому чародею и заклинателю Роман позавидовал.

– Можно мне его подержать? – спросил, когда кормление закончилось.

– Ага, только ты его вертикально держи, чтобы воздух вышел, а то срыгнет. И шейку придерживай.

Добрый совет оказался бесполезным: Казик все равно срыгнул на чистую рубашку.

– Это оттого, что он сильно плакал, – объяснила Лена.

– На Лешку похож, – сказал Роман на всякий случай. – Вылитый Лешка.

Колдун хотел еще добавить, что на Лену малыш тоже похож, но так и замер с открытым ртом. Потому что заметил… Нет, не может быть! Поначалу подумалось, что брызнуло молоко, да так и осталось в складочке на коже, но теперь Роман разглядел, что это никакое не молоко, это серебряная ниточка плотно охватывает шейку ребенка. Ниточка, которая вросла в кожу. О, Вода-царица, какая там ниточка! Это же ожерелье!

– Это ожерелье… – прошептал Роман.

– Ну да, Казик с ним и родился. То есть в первые дни его не было видно, а потом оно проступило. Удивительно, правда?

Надо же, бывают и такие, кто рождается, вот прямо так и рождается с открытым даром…

– Это же здорово. Просто здорово, честно!

– Я тоже хочу ребеночка, – пролепетала Тина сладким голоском.

Роману показалось, что слова насчет ребеночка Тина почему-то адресовала ему.

– Тина, – сухо сказал Роман, – там на кухне уйма немытой посуды. Займись-ка.

А сам проскользнул в кабинет. Алексей лежал на диване, укрытый одеялом до самого подбородка. Со вчерашнего дня он не изменился. Даже слабый румянец, что появился после сеанса с Чудодеем, теплился на щеках. Значит, водные зеркала кабинета защищали Стеновского от неведомого колдовства.

Стен не спал. Лежал и смотрел прямо перед собой.

– Лена приехала? Я так и знал, что она сюда за мной примчится.

– Ожерелье… – развел руками колдун.

– Мне надо уйти. Она рядом со мной в опасности.

Роман сообразил, что Стен еще не знает, что у ребенка тоже ожерелье… О, Вода-царица! Вот же какой водоворот!

– Ничуть. Защита полная! – Колдун заговорил преувеличенно твердым голосом. – Сейчас здесь ни капли внешней энергии, ни единого колдовского возмущения. Лена в полной безопасности. Да и ты, как посмотрю, неплохо себя чувствуешь. Ты с Леной разговаривал после рождения сына хотя бы по телефону?

– Один раз позвонил.

– Слушай, поговори с ней и объясни все по-человечески. Я подстрахую.

– Нет, – отрезал Алексей. И отвернулся. Сделал вид, что изучает узор темных обоев.

Чушь какая-то. Лена ведь любит Лешку. И за эти прятки ни Стена, ни Романа, ни себя никогда не простит. Но переубедить Стена практически невозможно. Разве что к колдовству прибегнуть…