Что ж, сейчас он явно подвел ее, мрачно подумала она. Позвонив Солу, она сделала самую большую ошибку в своей жизни, которая казалась ей теперь цепью сплошных ошибок. Отвернувшись от окна, за которым в лунных лучах серебрилась неподвижная гладь залива, она посмотрела на Сола. Он стоял в другом конце комнаты, делая какие-то распоряжения дворецкому, и его надменный профиль резко контрастировал с уютной и безликой обстановкой номера. Он не привык разводить сантименты, в его жизни этому просто не было места.

Не зря ее беспокоило то, как повлияет на ее будущего ребенка огромное состояние, владельцем которого он станет. Наследники этих огромных капиталов вырастали бездушными автоматами, которым были неведомы такие человеческие чувства, как любовь, милосердие, сострадание.

Дворецкий направился к двери, горничная быстро последовала за ним. Не обратив внимания на брошенный в ее сторону завистливый взгляд, Кэндис с тяжелым сердцем наблюдала, как Сол взял с подноса один бокал с апельсиновым соком, другой с шампанским и подошел к ней.

— Здесь совсем немного шампанского, — сказал он сдержанно, — вряд ли это повредит ребенку. Ну что ж, может быть, выпьем за то, чтобы наш брак был долгим и счастливым?

— Нет, — произнесла она негромко, но решительно. — Я не собираюсь выходить за тебя замуж.

— Тогда я заберу у тебя ребенка.

Его голос звучал совершенно спокойно, лицо не выражало ничего, и только сквозь полуопущенные ресницы его враждебно сузившихся глаз сверкнули синие сапфировые искры.

— Как говорится, или все, или ничего. И если я забираю ребенка, не может быть и речи ни о брачном контракте, ни о деньгах.

Она пыталась найти слова, чтобы высказать ему, как ненавистны ей его замашки торгаша, мелкого лавочника, но в горле у нее стоял ком, и она не могла произнести ни слова. Все время, пока он наблюдал за ней, с губ его не сходила легкая насмешливая улыбка. Не помня себя от ярости, она размахнулась и, набрав полные легкие воздуха, швырнула в него бокал с апельсиновым соком. Он ловко увернулся. Бокал вылетел в окно, но она с холодным удовлетворением отметила, что немного сока все-таки брызнуло ему в лицо.

Даже теперь, вытирая сок с лица, он продолжал улыбаться.

— Кажется, беременные женщины часто страдают от странных вспышек темперамента, — медленно произнес он. — Или ты просто не очень любишь проигрывать?

Что-то в его голосе заставило ее застыть в немом испуге. Она расслышала в его тоне знакомую ей дикую ярость, ярость холодную и зловещую.

И все же предположение, сделанное им только что, да еще в таком покровительственном тоне, заставило ее гордо вскинуть голову в запоздалой попытке сохранить свое достоинство.

— Мне не нужны твои деньги. Мне нужен отец моему ребенку. Уж я-то знаю, что значит беспрестанно мучить себя вопросом, почему отец не любит тебя. Мой ребенок не должен подвергнуться этой пытке. Если ты не готов понять, что я полностью отдаю себе отчет в том, что делаю, то можешь возвращаться туда, откуда приехал, а я скажу ему, что ты умер. Я не люблю, когда мне угрожают, — с негодованием закончила она, досадуя на себя за то, что сказала о себе больше, чем ей бы хотелось.

— В таком случае тебе не мешало бы научиться себя вести. — Он налил еще шампанского, добавил в него апельсиновый сок и протянул ей. — Выпей, — мягко приказал он.

Она закусила губу, но, взяв бокал из его рук, послушно выпила все до конца. Он тоже выпил свой бокал, улыбаясь так холодно и надменно, что ей одновременно хотелось и ударить его, и убежать, чувствуя жуткий, необъяснимый страх.

Она поставила бокал на стол и попыталась снова продолжить прерванный разговор.

— Сол, наш брак будет страшной ошибкой.

— Возможно, даже наверняка, но он неизбежен. Я не допущу, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным. Мне казалось, ты, как никто другой, знаешь все отрицательные стороны такой ситуации.

Он сделал еще один глоток шампанского, потом поставил свой бокал рядом с ее и, прежде чем она успела отодвинуться, взял ее за руку.

У нее перехватило дыхание. Она замерла, с мучительным напряжением гладя ему в глаза. Он бережно сжал ее руку в своей, легко обхватив своими длинными пальцами ее хрупкое запястье. Кэндис услышала, как гулко застучало ее сердце, когда большой палец его руки, не спеша скользнув вдоль ее запястья, замер там, где под матовой теплой кожей часто-часто бился пульс.

— Все будет не так уж плохо, — медленно произнес он низким, взволнованным голосом. — Если ты выйдешь за меня замуж, ты будешь совсем рядом со Стефани, как ты и хотела.

Ресницы скрывали ее полные муки глаза. Она не могла вынести эту пытку, не могла позволить ему шантажировать себя именем Стефани. Пульс на ее запястье немилосердно частил, выдавая ее с головой. Ее ускользающий взгляд упал на его смуглую руку, сжимавшую ее бледную, тонкую кисть. Наверное, впервые в жизни она чувствовала себя совершенно беззащитной, полностью находясь во власти человека, который, ни секунды не колеблясь, действовал своими жестокими и беспощадными методами, думая только о том, чтобы добиться своего.

— Пусти меня, — чуть слышно проговорила она.

С неторопливой невозмутимостью встретив ее взгляд, он поднес ее запястье к своим губам и кончиком языка провел по тонкой голубоватой жилке. Огненная стрела пронзила все ее тело, опалив жгучим и сладким предчувствием ее нервы. Она резко вырвала руку, терзаясь тем, что так бурно ответила на его ласку.

— Какая реакция! — слегка поддразнивая ее, сказал он и тихо засмеялся. — Стоит мне только прикоснуться к тебе, как твои глаза мгновенно заволакиваются туманом, губы начинают дрожать, и я отчетливо вижу, как тут же вокруг тебя начинает дрожать и вибрировать какая-то раскаленная аура. Когда я впервые встретил твой взгляд тогда в ресторане, твои глаза так потемнели, что казались почти черными, и я подумал, правда ли ты такая страстная, о чем можно судить по твоим глазам, или это всего лишь обман, а этот жадный, полный страстного обещания взгляд — иллюзия?! Но ведь это не обман, не иллюзия, правда, Кэндис?! Какой бы ты ни была и как бы ненавистен я тебе ни был, стоит мне только прикоснуться к тебе, и ты хочешь меня так же, как хочу тебя я.

— Никакая это не ненависть, это всего лишь зов пола, — выкрикнула она в полном отчаянии, чувствуя, что не в силах противиться его хрипловатому, страстному голосу и своему неистовому желанию любить его.

Он резко поднял голову. Выражение его лица стало замкнутым, губы решительно сжались в тонкую линию.

— Что бы это ни было, чего бы эти чертовы переживания мне ни стоили, сильнее этого чувства я еще никогда не испытывал. Я знаю, тебе не с чем сравнивать, и я думаю, что, имей я в себе хоть каплю рыцарства, я оставил бы тебя в покое, но ты носишь моего ребенка, и к тому же я с удивлением обнаружит, что у меня сильно развит отцовский инстинкт. Кэндис, я хочу тебя так, как не хотел никакой другой женщины прежде. Прошло уже три с половиной месяца, а я по-прежнему хочу тебя одну. Скажу больше, с тех пор как я увидел тебя, я не хочу никого другого.