Контр-адмирал Эдвард Пьер с кровожадной улыбкой откинулся на спинку своего командирского кресла: четыре его корабля приближались к гипергранице системы Талбота. Много лет ему твердили, как хороши мантикорцы, какие у них традиции военных побед, как потрясающе они подготовлены, как хитроумны их специалисты по тактике, как легко их аналитики и планировщики справляются с любыми уловками. И весь этот треп всегда его чрезвычайно раздражал. Он не видел ни одного их кладбища, но если они так чертовски хороши, почему тогда Народная Республика Хевен пользуется каждой возможностью отгрызть очередной кусок звездной недвижимости, оказавшийся в пределах досягаемости, а они — нет? И почему они так чертовски боялись нажать на курок, если их преимущество так велико?

Пьер не был похож на большинство старших офицеров флота Народной Республики, это не очень ему нравилось, но в то же время он необычайно гордился своей непохожестью. Политическое влияние его отца могло объяснить быстрый подъем Эдварда по служебной лестнице. Но борьба Роба Пьера за то, чтобы выцарапаться из пресловутой Доли, еще с молодости наполнила его жгучим презрением к «его» правительству, и сын унаследовал это презрение вместе с привилегиями власти. Это была одна из многих причин, по которым адмирал Пьер примкнул к существующей на флоте фракции «немедленной войны».

Невидимая стена разделяла флот Народной Республики Хевен. Тот, кто хотел добиться более высокого звания, чем контр-адмирал, должен был родиться Законодателем. Один этот факт мог заставить Пьера ненавидеть большинство стоящих над ним офицеров, но у него были и другие причины для ненависти. Адмиралы-Законодатели, находясь под защитой своих привилегий и потому неподвластные конкуренции, становились толстыми и ленивыми. Они слишком долго жировали — и теперь до поноса боялись рискнуть своей властью, здоровьем и комфортом, выступив даже против моносистемного государства, такого как Мантикора. Пьер презирал их за это и пришел в восторг, когда его выбрали для этой миссии, — это был шанс показать, насколько безосновательны их страхи.

Он еще раз посмотрел на часы и остался доволен. Корабли шли четко по графику, а мантикорцы, при всей их чрезмерно раздутой репутации, оказались слепы — как вдребезги пьяный пролетарий в день получки. Пьер не был знаком с деталями (званием не вышел, сердито подумал он), но он знал, что уже в течение двух лет разведывательные корабли народного флота незаметно пролетали сквозь мантикорские приграничные системы по баллистическим траекториям заглушив все системы, составляя расписание маршрутов патрулирования. А идиоты-монти, казалось, даже не подозревали об этом. Если бы они хоть что-то соображали, то их патрули не следовали бы строгому расписанию, потому что это делало их слишком уязвимыми для такого налета, какой планировал сегодня Пьер. На самом деле для двух налетов: коммодор Юранович и вторая половина эскадры как раз сейчас должны были уничтожить мантикорский крейсер.

Пьер намеревался сделать то же самое в ближайшие — он снова посмотрел на часы — два с половиной часа или около того.

* * *

Коммандер Грегори, капитан легкого крейсера ЕВ «Афина», стоял рядом со своим Тактиком и, глядя на изображение на экране, качал головой. К ним быстро приближался дредноут «Беллерофонт», догоняя корабль Грегори, который неторопливо полз по очередному длинному, скучному отрезку патрульного маршрута.

Грегори знал, что «Беллерофонт» должен был вернуться домой, но не предполагал, что тот уходит сегодня. Конечно, своим внушительным видом дредноут нарушил монотонность патрульной службы.

Левиафан весом в шесть с половиной мегатонн подплывал все ближе и ближе, преодолевая пять тысяч километров, разделявшие его и «Афину»; на его фоне легкий крейсер казался карликом. На таком расстоянии даже такой огромный корабль для невооруженного глаза был всего лишь точкой отраженного солнечного света, но на дисплее изображение было абсолютно четким. Грегори снова покачал головой, убедившись, что «Беллерофонт» движется к «Афине». Он превосходил ее по массе в пропорции шестьдесят к одному, а уж разница между их бортовыми орудиями была, без преувеличения, невероятной. Коммандер не променял бы свой легкий элегантный корабль и на дюжину неуклюжих дредноутов, однако мысль о том, что такая огромная боевая мощь находится на его стороне, придавала уверенности.

«Беллерофонт» догнал «Афину» и с преимуществом в скорости почти 12 000 км/с двинулся дальше, к гипергранице. Грегори ухмыльнулся и приказал офицеру связи зажечь бегущие огни «Афины» для приветствия при встрече на близком расстоянии — салют, которым так редко обменивались корабли в открытом космосе. «Беллерофонт» ответил на приветствие и продолжал движение на ускорении в 350 g, a коммандер вздохнул.

— Да, вот от чего дух захватывает! — сказал он артиллеристу. — Плохо только, что это единственное развлечение, которое нам сегодня светит.

* * *

— Гиперграница через тридцать секунд, адмирал Пьер.

— Благодарю вас. — Пьер кивнул, подтверждая полученную информацию, и на линейном крейсере «Селим» зазвучал, предупреждая команду, сигнал боевой тревоги.

* * *

— Выход из гиперпространства! Вижу неопознанный след! — выкрикнул тактик «Афины». Его голос выдавал удивление, но он уже склонился над панелью, обрабатывая данные.

— Где? — резко спросил коммандер Грегори.

— Направление ноль-ноль пять на ноль-один-один. Расстояние сто-восемь-ноль миллионов километров. Господи, шкипер! Он прямо над «Беллерофонтом»!

* * *

— Вижу цель! Вражеский корабль идет ноль-пять-три на ноль-ноль-шесть, дистанция пять-семь-четыре тысячи километров.

Пьер дернулся в своем командирском кресле и развернулся к операционисту эскадры. Ее сообщение было неожиданным и крайне неприятным. Они должны были выйти на расстоянии одиннадцати световых минут от цели. О чем, черт возьми, говорит эта женщина?!

— Контакт подтверждаю! — выкрикнула тактик «Селима», а затем… — О господи боже мой! Это дредноут!

Неверие сковало мозг адмирала. Этого не могло быть — только не здесь, будь оно все проклято! Но он уже развернул кресло обратно, к своему экрану, и сердце его ушло в пятки, когда он увидел, что система обработки информации выдала подтверждение.

— Уходим в гиперпространство!

— Мы еще восемь минут не можем это сделать, сэр, — доложил побледневший капитан «Селима». — Генераторы не завершили цикл.

Пьер уставился на капитана, и мысли его закружились, как самолет на привязи. Казалось, он пытался навсегда заучить слова капитана, а его корабль тем временем шел навстречу врагу на скорости более сорока тысяч километров в секунду, и адмирал сглотнул ледяной комок панического страха. Они — покойники! Они все покойники, если только команда дредноута не напугана так же, как сам Пьер. Попытаться развернуть корабли и влепить бортовой залп в устье клина?.. Если, застигнутые врасплох, они замешкаются, если достаточно долго будут добираться до боевых постов…