— Переоденься, пожалуйста, достопочтимый шейх во что понравится и ложись. Так надо. Сам знаешь — для чего.

Безбородый выбрал форму. Натянул на комбинезон. Мари не стал обращать внимания. Может быть, в его робу для сохранности вшит пакет. Который терять нельзя.

Колонна тронулась в прежнем порядке. В «Опеле» Акель и Буз. За ним «скорая» с Анваром в белом халате и «пострадавшим солдатом». Движение за рулём пожарной машины замыкал Хнифас. Кондиционер в кабине барахлил. И Монир в снаряжении пожарника мучительно обливался потом.

Тель-Авивская автострада легла под колёса. Анвар в полной мере осознал, что означает обещание Абу Кишека «подстраховать». Четыре аварии встретились по пути. Одна из машин пылала. Вокруг суетились люди. По трассе мчались, включив сирены, спарки «скорая-пожарная». Зато исчезли полицейские кордоны. Им было не до проверок.

— Я выйду на улице Аленби, — услышал Анвар по громкой связи. Ответил сразу:

— Тебя просили доставить на Дизенгоф.

— Обстоятельства изменились. Теперь меня ожидают на Аленби.

— Как скажешь, шейх.

Анвар позвонил Акелю, попросив скорректировать маршрут. И тут же изменил курс на навигаторе.

Когда, наконец, миновали гулкие предместья города, Анвар снова наклонился к микрофону:

— Приехали, шейх. Мы на Аленби. Есть адрес?

— Не надо. Я выйду сейчас. Да благословит Аллах всех муахиддун… Замолвлю перед Ним словечко за вас… Скоро путь моих молитв к Аллаху, сократится безмерно…

Ливанец выбрался из машины, ступил на тротуар и уже оттуда, обернувшись, неожиданно весело подмигнул.

Друзы смотрели вслед его нескладной фигуре в форме подразделения «Голани». Пока он не затерялся среди людей на автобусной остановке. Анвар скомандовал отбой и дал газу.

По плану каждый возвращался своим маршрутом. Во-первых, следовало вернуть служебные машины, во-вторых, ради пресловутой конспирации.

Оставив позади город, Анвар успокоился и с четверть часа слушал любимый диск. На этот раз песни Луай Али раздражали. Он надавил кнопку поисковика. Шла передача о законопроекте, поданном в парламент к первому чтению. Предлагалось упорядочить отношения между супругами в гомосексуальных парах. Анвар сплюнул и принялся искать подходящий канал. Надежды не было. На израильском радио найти что-либо оптимистичное — несбыточная мечта. Складывалось стойкое ощущение, что по чьей-то злой воле из эфира удаляли всё, что могло улучшить настроение.

После долгих усилий удалось отыскать токшоу с нейтральной тематикой. Учителя в прямом эфире обсуждали с чиновниками министерства образования, начнётся ли учебный год первого сентября. В последние годы добрую традицию нарушали забастовки. Аргументы учителей были просты. Нехватка охранников в школах, отсутствие подобающего ремонта, обидные заработные платы. Возражения выстраивались, как всегда, в заезженных рамках — скудости бюджета. Страсти накалялись. Анвар даже посочувствовал учителям. Но передача внезапно оборвалась. Наступила длинная тишина. Мари не успел дотянуться к панели, как прозвучал голос диктора, полный горечи.

— Внимание! Экстренное сообщение. Сегодня в шестнадцать часов и девять минут прогремел взрыв в Тель-Авиве. Улица Аленби, угол Ехуда Алеви. Взорван рейсовый автобус, следовавший по маршруту номер двадцать четыре. На месте происшествия работает полиция. Район взрыва оцеплен силами безопасности, просьба водителям всех видов транспорта выбирать альтернативные пути движения. Пресс-секретарь полиции тель-авивского округа Ярон Бардуго сообщает, что следствие склоняется к версии теракта. Свидетели сообщают, что на месте взрыва десятки убитых и раненых. Службы спасения приступили к эвакуации.

Анвар дрожащими пальцами выключил радио. Улица, названная в репортаже, именно та, где он высадил шейха. Сомнений быть не могло. Проклятье! Шейх — мерзкий террорист?

— Анвар, скорее! Включи новости! — голос Хнифаса сорвался на крик. Разодрал пелену покоя.

— Знаю! Избавься от машины, и срочно к Бузу! Мне больше не звони! Вообще, никому не звони!

Анвар набрал номер Буза. Когда тот, наконец, ответил, вместе с его голосом раздались скачущие звуки.

— Буз! Выруби чёртову музыку! Ты слышишь меня, или нет? — заорал он не своим голосом.

— Слышим тебя, Анвар, — ответил вместо Буза Акель. Видно, Буз поставил мобильник на громкую связь.

— Как будто ты рядом, — присоединился голос Буза.

— Заткнитесь оба… Слушайте внимательно!

— Да, брат, — раздались встревоженные голоса.

— Всё объясню потом… Сейчас просто, никуда не заезжая, не нарушая правил, быстро к Бузу.

— Мы туда и собирались.

— Сделайте молча. Без слов. Никуда не звоните!

— Ладно, Анвар. Выполняем, — ответил Буз, — я отключаюсь…

Анвар вернул рабочую машину, на удивление, без заминок и вопросов дежурного по станции. Несмотря на это, в дом Буза он вошёл последним. Стало чуть легче. Хнифас наверняка успел рассказать о беде.

Взглянув на поникших, сломленных ужасом друзей, он и сам содрогнулся. Что же они натворили! И что теперь будет с ними? Нет, он не зря заскочил по дороге в магазин. Сейчас плевать на запреты. Другого пути прийти в себя, кроме алкоголя, нет. Наркотики, где их взять! Не хотелось даже думать.

— Братья, понимаете, что вышло? — спросил Анвар, разливая тёплый дешёвый виски в чашки. Выпил, ничего не почувствовав.

Вопрос оказался лишним. Акель вскочил. Швырнул чашку в стену и взвыл. Всех обдало брызгами. Осколками фарфора. Хнифас обнял товарища. Зашептал успокоительные слова. И почти насильно влил ему в рот «Red Label». Когда Халаби затих, Хнифас опрокинул в себя остатки. Прямиком из бутылки. Оба, как в гипнозе, откинулись в креслах и прикрыли глаза. Боль и страх ненадолго отпустили. Буз побрёл в кухню, но вернулся ни с чем. Анвар усадил его в кресло и присел сам. Остальные последовали примеру. Алкоголь смазал оголённые нервы. Оставил на них защитный слой. Но хватило ненадолго.

— Как же это? Мы все прошли армию… Сами ловили террористов… Что теперь… — запричитал Акель.

— Чёрт, — Анвар хлопнул себя по колену, — Буз, включай телевизор. Бегом! Прошло часа два… от взрыва… может, что-то прояснилось… Вдруг, ну… братья, с Божьей помощью, это совпадение… Может, ливанец чек деткам выписывает… Буз, очнись… Включи телевизор быстрее!

Оттого человек и считается «венцом» природы, что способен приспособиться к любым изменениям. Жить и работать в пустыне при пятидесятиградусной жаре. Или за полярным кругом при семидесятиградусном морозе. Но то, что люди способны к полноценной жизни, когда по дороге на работу, в школу или детский сад, рядом дышит террорист-смертник, вызывает оторопь. Кому что достанется! На выбор — падение ракеты, самоподрыв смертника, или подлый нож в спину.

В Израиле люди свыклись с войнами и терактами. Приспособились, как к природным аномалиям. В течение суток после теракта с многочисленными жертвами, любые другие новости не способны вытеснить картины хаоса и смерти.