– Противник замерз, я думаю… – начал я, но меня вновь прервали.

– Не один он, наши солдаты тоже чуть живые, – вновь подал голос начштаба.

– Вот и говорю, самое время сходить к ним в гости. Надо решать с этой чертовой артиллерией, жить совсем не дает.

– И что ты хочешь? Перестрелять всех? А толку? Новых привезут и начнут еще сильнее бить.

– В том-то и дело. Вы же видели, как им в атаки ходить удобно, местность позволяет. А у них за спиной, всего в двух километрах село.

– Так разведка доносит, что там полк квартирует. Я тебя понял, ты тут наступление решил устроить?

– Справа у нас позиции хорошие, там хрен пройдешь, слева вообще соседи чуть выдвинуты вперед, за что им и прилетает регулярно, а мы что же?

– Так проходы нужны, как пехоту вести?

– Мы на себя возьмем артиллерию. А нейтралку, думаю, протралить надо.

– Мы ж не на море. Чем ты мины тралить будешь, они под снегом, где их там найдешь!

– А мы гирлянду сделаем, из зарядов, а потом рванем. Будет проход, причем хороший.

– Да думали уже, но нельзя. Захватив их позиции, ничего не добьемся, а если брать село… Подставим фланги, и нас зажмут. Ты Воронцов парень умный, вот и подумай, нужно ли это делать?

– Да нечем австрикам нам охват делать, нечем. Немцы ушли во Францию, последний «язык» же вам все на блюдечке принес…

– Это верно, но там и австрийцев немало, артиллерия опять же.

– Я ж говорю, пушки мы на себя возьмем. Да и замерзли они, ваше превосходительство, сидят себе возле печек сейчас, плевать им на пушки, что они, не люди, что ли?

– Ты же понимаешь, Воронцов, что без приказа начальника бригады я этого сделать не смогу. Нужно прикрытие, готовность соседей выдвинуться, чтобы предотвратить прорыв.

– Я тут вот чего подумал, Сергей Леонидович, а ведь проходы на нейтралке нам и делать не придется.

– Почему?

– У командиров противника наверняка должны быть карты с обозначениями, так ведь? Они же вылазки совершали, мины перед этим не снимали, должны быть проходы.

– Это так, а как ты эти карты найдешь? – у Маркова появилась заинтересованность в глазах.

– Так найдем офицерский блиндаж, узнаем и где карты, – пожал я плечами. – Я этого и прошу, отпустите в разведку?

– Ты днем, что ли, хочешь идти? – еще больше удивился Марков.

– Нет, конечно. Сейчас мороз, небо ясное, луна светит, зачем мне дневное время? Так пройдем.

– Тогда слушай, что нужно сделать. Если не узнать проходы в минных полях, то все остальное незачем и начинать. Дальше. Мне все равно требуется доклад в штаб бригады, значит, выход уже не сегодня. Давай завтра занимайся наблюдением, составь план, как хочешь идти и куда, а я свяжусь с Антоном Ивановичем, и будем ждать его решения.

На этом и сошлись. Главное, теперь, чтобы автрияки не надумали что-то изменить и не поперли бы в атаку, нарушая все наши планы. Задумка-то хороша, в расчете на мою наглость строится. А как без этого? Ежели отпустят, расшибусь, но выполню. Тут крепость какая-то недалеко, если рвануть сейчас, всей бригадой, можно и до нее дойти, думаю, а уж там… Да, захват крепостей та еще морока, но если окружить, можно взять измором, а войск у противника сейчас мало. Да и, повторюсь, замерзли они.

Добро получили только к вечеру. Инструкциями просто задушили, но я один черт их похерю, но для видимости делал вид, что все запоминаю. Поступать буду, как сам вижу, всегда так делал, нечего велосипед изобретать. Если послушать командиров, то мы вообще чуть не в открытую должны пройти и каким-то макаром выполнить задание. Ага, как в прошлом году, с партизанами ходил, когда они все полегли в первой же стычке. Нет, как говорил один картавый вождь, мы пойдем другим путем.

По времени нас не ограничивали, морозы стоят, враг не мычит, не телится, это нам на руку. Тут и правда на днях был пленный, утверждал, причем после жесткого допроса, что войск мало, все во Франции. Выходили всем составом и даже чуть больше. Я предложил провернуть отвлекающий маневр, и комполка на удивление согласился. Пойдем мы замерзшим болотом, что простирается справа от позиций полка. Дозоры и охранение у австрийцев есть и там, но не ждут они нас оттуда, просто потому, что местность там очень открытая. Днем и шагу не ступишь, а вот ночью… Маскхалаты и наше фирменное передвижение в час по чайной ложке позволят нам осуществить переход.

Почти сразу все пошло не так. Через пару часов даже мелькнула мысль, что тот, кто сверху меня прикрывал все время, взял отпуск. Началось с меня, а продолжилось…

– Я нож потерял… – растерянно обмолвился я, обшаривая карманы и не находя свой любимый тесак. Не то чтобы он какой-то эксклюзив, но сам факт потери выбивал из колеи. Никогда ничего не терял, тем более из снаряжения в походе. Это был именно боевой нож, отобрал у пленного немца, очень уж удобный он был. Хорошо еще я не стал таскать с собой подарок Деникина, вот было бы обидно его потерять, но и эта потеря выбивала из колеи.

– А я патроны оставил, – вдруг подал голос Петр, один из моих бойцов, – те, которые ты сделал для нагана…

– Вечер перестает быть томным, – задумчиво произнес я.

Осмотрели каждый себя, остальное все было в порядке. Сам достал запасной нож, это был переделанный австрийский штык, укороченный. Тут вообще, кстати, интересно, нет какого-то одного принятого стандарта. У тех же австрияков на одном виде винтовок встречаются три или четыре вида штыков. Один такой и был у меня. Был бой, отбивали атаку противника. Вдруг вижу, на одного из солдат пехоты несется здоровенный мужик в форме австрийского вояки, а в руках винтарь со штыком. Вроде привычная картина, если бы не размеры штыка. Позже снял размеры и обалдел, для какого хрена нужен в бою клинок длиной восемьдесят сантиметров? Это ж сабля целая, а не штык. Взял его тогда, когда ранил пехотинца, да-да, отобрал, хотел мужикам показать, а позже взял и переделал его, укоротил. Понравилась рукоять, красивая, с орлами и серебром, вот и запал на него. Он был похуже, чем немецкий, пропажу которого я только обнаружил, но рабочий. Немецкий же был настоящим охотничьим клинком, старой работы. Лезвие не очень длинное, двадцать сантиметров, но сталь такая, что, наверное, рельс перерубит. По крайней мере, кости в теле рубил, как надо. Трижды уже пускал в ход и, упираясь в ребра, тот просто проходил их не замечая.

Ползти далеко, холод собачий, но на небе как назло ни облачка, лучше бы снег валил, а так укрыться вообще негде. Двигаемся друг за другом, чтобы не делать лишние колеи, на снегу и так все видно, надо быть очень осторожным. Позиции противника слева от нас, если встать во весь рост, возможно даже разглядишь окопы. Но мы ползем по болоту. Низина, ветер воет, редкие кусты и остовы засохших деревьев ничуть не помогают. Остается совсем немного, впереди ждет лесок и отдых, но все сваливается в пике.

– Встать, бросить оружие, вы обнаружены и окружены! – резкая команда звучит как выстрел. Нет, как пуля, попадающая прямо тебе в мозг. Первое впечатление – ступор. Причем не только у меня. Говорившего не видно, ползу я первым и теперь боюсь даже повернуться. Наконец, после повторного выкрика голова начинает соображать.