С трудом припоминаю, что он имеет в виду, и едва не стону от отчаяния, вспоминая, как сегодня поцеловала Гену, чтобы оттолкнуть Рому. В итоге и с Ромой явно не вышло того, что планировалась, и с Геной какая-то ерунда получилась.

— Благодарю за великодушие, но не нуждаюсь ни в каких шансах, — рычу я, понимая, что у меня не хватает сил, чтобы столкнуть его. — Ты все не так понял. Я просто перед родителями играла.

— Да хорош тебе ломаться, — шипит он, заламывая мои руки, пресекая все попытки к дальнейшему сопротивлению. — У тебя ведь тоже мужика давно не было.

— Это вообще не твое дело! Отпусти говорю!

Чувствую, как он напирает на живот и во мне будто второе дыхание открывается, когда я понимаю, что он своими действиями может навредить малышу. Руки зажаты за спиной, зато Гена весьма непредусмотрительно оставил мои ноги без должного присмотра. Понимаю, что шанс сбросить его с себя у меня только один, поэтому вкладываю всю имеющуюся у меня силу в удар коленом в пах.

— Ууу, — Гена протяжно воет, отваливаясь от меня. — Сука!

Придаю ему ускорения, сталкивая его с кровати освободившимися наконец руками. Вскакиваю на ноги, и пока он корячится на пушистом ковре, мчусь к двери.

Успеваю добежать и щелкнуть замок, когда меня дергает назад грубая рука, поймавшая меня за волосы:

— И куда же ты собралась? — хрипит ублюдок. — Думаешь сможешь спрятаться от меня? Тогда я напомню: тебе не у кого просить помощи. Потому что для всех ты — моя жена!

— Ген-на, мне нельзя, — дрожа всем телом, предпринимаю я попытку спастись от пьяного неадеквата, используя свой последний довод. — Мне врач запретила сексом заниматься.

— Срать я хотел на твоего ублюдыша нагулянного, поняла? — шипит сквозь зубы.

Кажется, я никогда особо не боялась Гену. Даже когда он бывало перебарщивал с алкоголем, и мог позволить себе распускать руки. Еще до свадьбы.

Потом он вроде вполне уяснил, что больше на меня прав не имеет, и что обижать я себя снова не позволю. Во всяком случае, мне казалось, что уяснил…

Страшно ли мне сейчас? Очень. И дело даже не во мне. Я не за себя боюсь.

Галя ведь правильно сказала: Гена — не Рома. Там, где Рома нежно поглаживал мои волосы, Гена кажется готов их вырвать, лишь бы я не сопротивлялась. Там, где Рома бесконечно говорит мне о своей любви, Гена так и пышет ненавистью. Там, где Рома готов принять малыша, даже считая, что это ребенок моего мужа, Гена и глазом не моргнет, даже если намеренно навредит ему. И церемонится не станет. Ведь он — не Рома. Это Рома обходился со мной бережно. А Гена попросту изнасилует меня.

Вот я и боюсь за нашего с Ромой малыша.

Я же потом в глаза Роме смотреть не смогу, не говоря уже о том, чтобы стать его женой.

— На колени, тварь, — шипит Гена, дергая меня за волосы. — Будем твою фригидность лечить!

Он звякает бляшкой ремня, и я понимаю, что других вариантов у меня нет…

— Рома!!! — кричу изо всех сил, и тут же получаю увесистую пощечину все той же бляшкой ремня.

Прикрываю лицо руками, чувствуя, как под пальцами из губы выступает кровь. И во мне какая-то неведомая доселе ярость просыпается.

— И чем, интересно тебе поможет этот мажор? — усмехается Гена, стягивая с себя штаны. — Может еще одну курточку прикупит? Как вы все перед ним стелитесь из-за его бабла! И что у него есть кроме денег? Он вон даже свою бабу удовлетворить не может! Тоже мне мужик! — пьяно фыркает он. — Я — мужик! Ясно! И Галю со временем оприходую. Негоже такой телочке видной голодной ходить!

— Так вот чего ты разошелся?! — поднимаю на него глаза. — Твою гордость ущемили?! Нашелся самец покрупнее, и ты решил за мой счет самоутвердиться? Не выйдет. Сколько не повторяй — мужиком ты не станешь!

— Заткнись, сука!

— Я может и сука, да только ты тоже далеко не кобель! — огрызаюсь я. — Вместо того, чтобы решать свои комплексы по-мужски, решил на беременной женщине отыграться. Слабак! Рома тебе всяко фору даст!

Он резко наклоняется и прихватывает меня пальцами за саднящее лицо:

— А ты чего так за него вступаешься?! — шипит, обдавая меня своим перегаром, а глаза кажутся какими-то безумными. — Неужто уже и перед ним ноги успела раздвинуть?!

— Не твое собачье дело! — выплевываю ему в лицо.

— О, еще как мое! Ты ведь жена моя! — ржет придурок.

— Ненадолго! — цежу я. — Попробуй меня хоть пальцем тронуть, и я мало того, что забуду о нашем договоре, заявлю на тебя в ментовку и разведусь!

— Рискни! Тогда вся деревня узнает, какая ты шлюха!

— Плевать я хотела!

— И на родителей тоже? — притворно сопереживает он. — А как же наш папочка?

Стискиваю зубы. Гаденыш, знает на что давить.

— Папа поймет, — бормочу я неуверенно.

— Поймет? Что его дочь конченная шалава?! — насмехается он.

Гена стягивает с себя трусы, и я понимаю, насколько плохи мои дела. Он не собирается останавливаться, более того, похоже его возбуждает сам факт издевательства надо мной. А мой зов, видимо так и остался неуслышанным…

Поднимаю свой взгляд ему в глаза и говорю, как никогда твердо:

— Я бы на твоем месте, опасалась причиндалами перед лицом врага размахивать.

— Рот открыла! — игнорирует мою угрозу.

— Не боишься, что откушу, — шиплю я.

— Только попробуй. Тогда твой выродок на свет живым не появится! — он угрожающе проводит ногой перед моим животом.

— Берегись, Гена, — безжизненно выдавливаю я. — Ты даже представить себе не можешь, насколько суровая кара тебя ждет…

Это точно. Если Рома когда-нибудь узнает, что здесь произошло, он от него живого места не оставит.

— И что может мне сделать какая-то потаскуха…

Он даже договорить не успевает, когда дверь грохает о стену, едва не слетая с петель.

— Я так и знал, — рокочет такой родной голос.

Рома лишь на секунду бросает на меня взгляд. Судя по тому, как его брови сходятся на переносице, тусклого рассветного света, льющегося из окна, ему оказывается достаточно, чтобы заметить кровь на моем лице. В следующую секунду он словно разъяренный зверь бросается на Гену, вынуждая меня отшатнуться в сторону.

— Тебе не жить, урод! — рявкает Рома, заваливая моего мужа на пол.

Чувствую, как от облегчения, что меня миновала участь быть изнасилованной, по моему лицу начинают катиться слезы. Я шумно всхлипываю, даже боясь смотреть на мужчин. В ушах стоит достаточно красочный звук их борьбы.

Боязливо поворачиваюсь, и в ужасе прикрываю рот, чтобы не закричать. Рома месит Гену, будто и не планирует останавливаться.