– Да не здесь! – нетерпеливо воскликнул он. – В музыкальном салоне на приеме в честь принца. Тех, которые пытались убить тебя. Ты не видела их лиц!

– Конечно, нет, как я могла! – Джоселин раздраженно нахмурилась. – Я ведь тогда сразу тебе сказала, что не видела.

– Я решил, что это просто отговорка. Подумал, что ты напугана.

– Разумеется, я была напугана. Какой-то изверг метнул мне нож прямо в голову. Только законченный идиот не испугался бы.

– Но ты не видела их!

– Это мы уже выяснили, можешь не повторять двадцать раз.

– Я повторяю, потому что пытаюсь понять. – Охваченный волнением, Бомон прошелся вперед и назад. Кусочки головоломки, о существовании которых он и не подозревал, наконец оказались на своих местах.

Джоселин не боялась сказать правду. Она не старалась забыть лица негодяев вследствие испуга. Она просто не видела их. Но те об этом не знали. Как и все остальные.

– Как давно ты начала носить очки?

– Я их вообще не носила, – настороженно ответила Джоселин. – Я нашла их в своей сумке, когда мы приехали в замок. Наверное, Марианна заказала их для меня. Она уже много лет уговаривала меня попробовать. Наверное, решила, что теперь, раз я замужем, мне больше нет причины волноваться из-за внешности.

– Кому еще, кроме членов твоей семьи, известно о твоем слабом зрении?

– Тебе! – огрызнулась Джоселин.

– Если бы ты не была такой тщеславной…

– А еще меркантильной и эгоистичной, – выдавила она сквозь зубы.

– …И давно согласилась бы носить очки, всем бы это было известно. Как и то, что ты не можешь разглядеть человека, стоящего на другом конце комнаты.

– К чему ты клонишь?

– А вот к чему, моя дорогая женушка! Если бы факт, что ты нуждаешься в очках, был известен всем, твоя жизнь не оказалась бы в опасности, потому что никто не боялся бы твоих разоблачений.

– И тебе не пришлось бы жениться на мне, – бесцветным голосом произнесла Джоселин.

– Это само собой.

Он снова принялся расхаживать по лужайке. Какой-то частью своего рассудка, не поглощенного перевариванием новой информации, он отметил, что Джоселин сделалась вдруг непривычно спокойной, но не придал этому значения. Его мысли вертелись вокруг той злосчастной ночи.

– Теперь я понимаю, что имела в виду твоя тетя, говоря об иронии судьбы.

– Тетя Луэлла всегда ценила иронию, – спокойно подтвердила Джоселин.

Рэнд невесело рассмеялся.

– Но что за дьявольская шутка! Мы оба стали ее жертвами. Вынуждены были обвенчаться только из-за…

– Моего тщеславия? – Жесткая нотка в ее голосе наконец привлекла его внимание. Лицо Джоселин казалось невозмутимым, но глаза сверкали. – Кажется, мы уже установили это, так же как и то, что я плохо вижу.

Рэнд взглянул на нее в упор.

– Но ты ведь тоже понимаешь, насколько это все смешно?

– Вообще-то говоря, нет. Не нахожу здесь ничего смешного.

– Брось, Джоселин, – нахмурился он. – Твоя жизнь оказывается под угрозой. Ты… мы вынуждены были заключить брак, которого не хотел ни один из нас, и только потому, что ты стеснялась носить очки! – Рэндалл покачал головой. – Добавь сюда погибшую теперь надежду, что ты вспомнишь лица тех мужчин…

– Ты рассчитывал, что я все же смогу их узнать? – Джоселин широко раскрыла глаза.

Он пожал плечами.

– Всегда остается вероятность…

– Ты привез меня сюда в надежде, что они последуют за нами?

– Естественно, нет! Я привез тебя сюда ради твоей безопасности.

– Неужели? Но ты однажды уже использовал меня как наживку. Откуда мне знать, что ты не сделал это снова? Откуда мне знать, что вся эта прекраснодушная болтовня об ответственности за мою жизнь не всего лишь навсего благопристойная ложь? – Ее глаза вспыхнули гневом. – Ведь ложь вполне оправдана, когда на карту поставлены вопросы государственной важности, так? – Джоселин повернулась и торопливо двинулась в сторону замка.

– Задержись-ка на минуту! – Он поймал ее за руку и повернул к себе лицом. – Я не лгал, когда объяснял, какие соображения заставили меня привезти тебя сюда. Твоя жизнь оказалась в опасности по твоей собственной вине! И более того – именно ты не была до конца со мной правдива.

– Я? – изумленно воскликнула Джоселин. – Когда же я лгала тебе?

– Ты не сказала, что плохо видишь.

– Ты не спрашивал.

– Это ложь в форме умолчания, но она не менее предосудительна, чем явная ложь. Ты обязана была сказать.

– Откуда мне было знать, что тебе об этом неизвестно? Что Томас или кто-то из наших не предупредил тебя? Да я ничего и не скрывала. – Джоселин гордо вскинула подбородок. – Я тебе сказала правду. Я их не видела. Не могу их опознать!

– Но если бы ты объяснила, почему именно…

– Разве от этого что-то изменилось бы?

– Да, черт побери!

– Что же?

– Я нашел бы выход, – твердо заявил Рэнд. – Постарался бы, чтобы слух о твоей проблеме достиг нужных ушей. И всякая угроза исчезла бы. Твоя жизнь продолжалась бы дальше, как ты того желала. И моя тоже. Нам не пришлось бы связывать себя супружескими узами. Всего этого можно было избежать.

– Всего этого?

– Да! – Ее глаза потемнели от обиды. Он понял, какой смысл она придала его словам, и сердце его упало. – Нет. Я вовсе не это имел в виду.

– В самом деле? – Она попыталась вырвать руку, но он не выпускал ее.

– Нет! Ни в малейшей степени! Черт возьми, Джоселин, – Он попытался поймать ее взгляд, его голос зазвенел от напряжения. – Ты – моя жена.

– Разве? – Вопрос повис в воздухе, проходили секунды, наполненные горьким упреком и болью. – А может быть, всего только женщина, на которой ты вынужден был жениться?

Он в оцепенении смотрел на нее, не зная, что ответить. Что она хотела услышать от него? Наконец Джоселин освободила руку, повернулась и пошла к замку. Ее спина была напряженно выпрямлена, движения от гнева сделались резкими и угловатыми.

– Джоселин, постой!

Рэнд бросился за ней. Что же он натворил? Он вовсе не то хотел сказать, не так, как это прозвучало. Сейчас он понимал, что сказанное им было ужасно. Она неожиданно остановилась и круто обернулась к нему…

– Можно мне вернуться домой? – Голос ее был спокойным и равнодушным, но ни на миг не ввел его в заблуждение. Рэнду уже приходилось видеть ее разгневанной, но настолько – ни разу.

– Ну конечно. – Сможет ли она его простить? – Я провожу тебя.

– Нет, я хочу домой. Назад, в Лондон. – Она откинула с лица прядь волос, и на миг ее спокойствие изменило ей, и сердце Рэнда сжалось, когда он понял, какую нанес ей рану. – Или в Шелбрук-Мэнор.