— Потому они это могут, — ответила она. — Они наслаждаются этим. Они требуют, что пожелают и убивают, если им отказывают. Молодых мужчин они забирают для своих войск, молодых женщин для своей похоти.

— Ты боишься за безопасность своих родственников…

Анфай ничего не ответила. Она различила остроконечную крышу дома своего дядюшки, возвышающуюся по другую сторону центра деревни. На верхушке этой крыши развевался его фамильный знак — чёрный иероглиф, нарисованный на белой ткани. Несколько похожих флажков, каждый с собственным уникальным знаком, трепетали на крышах Пяти Деревьев. Многие процветающие крестьянские семьи разводили здесь сады.

Канто и Анфай вошли в деревню как и следовало, по главной улице. Онд мирно дремал у неё на руках. Солдатские кони неприкаянно топтались на центральной площади, а сами солдаты собрались в доме, который заняли под жильё. Два трупа, лежащих в кровавой грязи на площади, мужчина и женщина, вероятно, были хозяевами этого дома. Остальные обитатели часть деревни мудро скрывались в своих четырёх стенах, пережидая вторжение. Звуки шумного кутежа доносились из открытых дверей скромного дома. Видимо, солдаты вломились в винный погреб убитых хозяев. На площади стояла пара солдат, попивая из железных фляжек, их демонические шлемы свисали с седельных лук. Когда Канто и Анфай вошли на площадь, узкие чёрные глаза латников обратились на них. Обменявшись парой слов, они двинулись наперерез новоприбывшим.

— Присоединишься к нам, красотка? — спросил солдат, отирая вино с губ рукой в перчатке. — Прямо тут… — Он показал на дом, где пировали его сотоварищи.

— Извините нас, — сказал Канто. — Мы идём в дом нашего дяди, чтобы найти кров для ребёнка. — Священник указал на Онда, который, надёжно спелёнутый, лежал у груди Анфай.

Солдаты двинулись, загораживая им путь. Анфай прикусила губу и не поднимала глаз от земли. Если они хотели её, они могли её взять, но что бы тогда стало с маленьким Ондом?

Бронированный кулак полетел в голову Канто, но встретил лишь воздух, когда священник едва заметно повернул шею. Солдат взмахнул другим кулаком, но Канто пригнулся и избежал удара.

— Ха! — рассмеялся другой солдат. — Он быстрый!

Оскорблённый воин с металлическим шелестом вытащил свой изогнутый клинок. — Посмотрим, насколько быстрый..

Анфай отшатнулась назад, когда Канто подпрыгнул над взмахом меча и, легко, будто воробей, приземлился на бронированные плечи воина. Бесконечный миг он балансировал там, пока второй человек изумлённо таращился. Первый ткнул клинком снизу вверх, но Канто там уже не было. Теперь он стоял за спиной у солдата и тот заревел от ярости. Он развернулся и его сталь прочертила дугу к шее Канто, но священник сместился, словно белое пламя, протёк, словно жидкий огонь. Его рука выстрелила вперёд, быстрее, чем мог различить глаз и солдат рухнул навзничь, со звуком рассыпавшегося мешка монет.

Канто взглянул на Анфай, его кроткая улыбка вернулась. — Иди… — произнёс он, когда второй солдат, костеря его, вытащил меч. — Найди своего дядю.

Когда она побежала через площадь, то слышала только звук рассекаемого воздуха. Крик удивления и возглас боли. Потом ещё одно тумп, когда солдат поразил лишь грязь.

Кто-то закричал, пронзительный вопль вырвался из кровавого хаоса поля битвы и Анфай достигла переулка, ведущего к дому её дядюшки. Она остановилась. Она не могла бросить Канто… и должна была увидеть, что происходит на площади. Она выглянула из-за угла, наблюдая за зрелищем лишь правым глазом. Где-то наверху послышались звуки открывающихся окон и перешёптывающихся со страхом и восхищением селян, сверху вниз разглядывающих площадь.

Канто танцевал. Словно светлое пламя он сдвигался, уклонялся и прыгал от солдата к солдату, высыпавших из захваченного дома и рубивших своими мечами лишь ветер. На мгновение Анфай подумалось, что огромный белоснежный тигр очутился среди человекоподобных багрово-золотых демонов и рвёт их в клочья. Канто плавал в море крутящихся клинков, его руки и ноги встречались с головами, подбородками и промежностями со звуком раскалываемого топором дерева. Его ураганный танец продлился лишь несколько мгновений, когда он один остался на ногах среди повалившихся тел пьяных воинов. Двадцать девять рыцарей Тарингола без сознания валялись на площади, некоторые из них стонали и безуспешно пытались приподняться на переломанных руках и ногах. Кони топотали и беспокойно ржали, быть может, страшась того, что среди них оказался лев и в следующий раз он примется за их солоноватую плоть.

Но Канто просто поднял погибшую чету, одного за другим, и отнёс их в дом. К тому времени, когда он появился из выломанных дверей, казалось, что вся деревня Пять Деревьев собралась целиком, чтобы поглазеть на своего спасителя. Старухи улыбались и касались кромки его одеяний, а деревенские старики хлопали его по спине, и одаряли ухмылками и бутылками рисового вина. Канто отказался от выпивки и вознаградил лишь кроткой улыбкой тех, кто готов сделать его своим властителем. Анфай наблюдала с края площади, как люди толпились вокруг скромного священника, а несколько юношей начали связывать солдат прочной пеньковой верёвкой и затаскивать их в несколько крепких амбаров, что могли послужить темницами. Анфай не желала знать, что сделают с мучителями. Она проталкивалась через толпу, пока не приблизилась к Канто. Люди восхваляли его и просили ещё продемонстрировать боевые умения.

— Ты — божественный дух, присланный Спящими, — прошамкал беззубый старичок из-за своей длинной трубки.

Канто покачал головой.

— Должно быть, ты волшебник, раз так легко уложил этих тарингольских дьяволов! — заявил другой.

И снова Канто не согласился.

— Ты сражаешься невидимым оружием! — заявила юная девушка, схватив его за руку.

Канто покачал головой, мягко высвободившись из её хватки. В конце концов он заметил Анфай и подошёл к ней. Когда он шёл, толпа раздалась в стороны, будто пшеница от сильного ветра.

— Как твой дядюшка? — поинтересовался он, как всегда спокойный.

Теперь все глаза обратились на неё и маленький Онд проснулся, криком потребовав ужин. С изумлённой толпой, следующей за ними по пятам, они направились к дому дядюшки. Его младший сын, Дин, откликнулся на стук и впустил их. Он с трудом удержал поселян от того, чтобы тоже зайти внутрь, следом за их героем.

Дядюшка Дьяма был толстяком с приветливым лицом и выглядел так же, как запомнила его Анфай тремя годами раньше, когда в прошлый раз посетила Пять Деревьев с пожилой матерью. Двумя годами раньше, чем она вышла замуж за того, кого вскоре увели на войну. Дьяма приветствовал её улыбками и объятиями, и он поклонился Канто, как и остальные крестьяне — поскольку видел танец белого пламени с балкона третьего этажа.

Три сына Дьямы делили с ним дом, вместе со множеством работников, помогавших в садах. Он