Нат понял, что старик, должно быть, почувствовал трупный смрад, исходящий от его одежды и тела. Он сел на колени перед индейцем и спросил на языке яномамо:

– Хайя. Дедушка, кто вы? Вы из этой деревни?

Тот покачал головой, насупив брови.

– Эта деревня помечена шавари – злыми духами. Я пришел сюда, чтобы отдаться в руки бан-али. Но было поздно.

Споры вокруг прекратились. Все следили за их разговором. Келли прошептала сзади:

– Никто до вас не мог из него слова вытянуть, даже профессор.

– Зачем вы ищете встречи с «ягуарами крови», бан-али?

– Хочу спасти свою деревню. Мы ослушались их – не сожгли тело набе, белого человека со знаком раба бан-али. Теперь всех наших детей поразило их колдовство.

Внезапно Нат понял. Белый, отмеченный бан-али, это, несомненно, Джеральд Кларк. Если так, то…

– Вы из Вауваи.

Старик кивнул и сплюнул в пыль.

– Будь проклято это место. Будь проклят тот день, когда мы ступили за ворота этой деревни набе.

Нат догадался, что перед ним был тот самый шаман, который пытался лечить заболевших детей, а потом поджег деревню в надежде защитить остальных. Как шаман и признался, он потерпел неудачу. Зараза продолжала распространяться среди детей его племени.

– А почему вы выбрали эту деревню? Как вы сюда добрались?

– Я проследил по следам набе и нашел его каноэ. Увидел роспись и понял, что он приплыл отсюда. Мне знакомы все здешние тропы. Я пришел искать встречи с бан-али, отдать им себя. Умолять, чтобы сняли заклятье.

Нат опустился на землю. Мучимый виной, шаман пришел принести себя в жертву.

– Но я опоздал. Я застал в живых лишь одну женщину. – Он посмотрел туда, где случилась резня. – Я дал ей воды, и она поведала мне о гибели деревни.

Нат резко выпрямился.

– Что он сказал? – спросил капитан Ваксман.

Нат отмахнулся.

– Что же произошло?

– Три луны назад охотники нашли белого человека, больного и отощавшего до костей. Увидели знаки. Испугавшись, что он придет в деревню, они отобрали все его пожитки, заперли в клетку и оставили далеко в лесу, собираясь держать там, пока не заберут «ягуары». Охотники приносили еду и ухаживали за ним, боясь причинить вред тому, кто принадлежал бан-али. Но набе становилось все хуже. Потом, с новой луной, заболел один из сыновей охотников.

Нат кивнул. Зараза начала распространяться.

– Шаман объявил их проклятыми и потребовал смерти набе. Они должны были сжечь его тело, дабы умилостивить гнев бан-али. Однако на следующее утро клетка белого человека оказалась пуста. Решив, что его взяли бан-али, они поначалу утешились. Только потом обнаружилась пропажа каноэ, но было уже поздно.

Индеец понизил голос.

– Через несколько дней сын охотника умер, и болезнь перешла на других. А неделю назад одна из женщин пошла в сад за бананами и, вернувшись, увидела рисунок на внешней стене шабано. Неведомо, кто его сделал. – Индеец качнул головой в юго-западную часть постройки. – Он все еще там – знак бан-али.

Нат прервал рассказчика и обернулся к остальным. Он быстро пересказал все, что узнал от индейца. По ходу рассказа глаза членов экспедиции округлялись все больше и больше. Потом капитан Ваксман послал Йоргенсена осмотреть стену. Пока дожидались, Нат убедил Ваксмана разрезать путы на запястьях пленного шамана. Капитан согласился, поскольку тот уже пошел на сотрудничество. Через несколько минут шаман сидел на земле с флягой в руках и пил чуть не взахлеб.

Келли присела рядом с Натом.

– С точки зрения медика, его история не лишена смысла. Держа Кларка на расстоянии, племени удалось почти полностью его изолировать. Но с развитием болезни то ли он сам стал заразнее, то ли охотник, чей сын заболел первым, как-то ухитрился ее подхватить. Так или иначе, вспыхнула эпидемия.

– И племя запаниковало.

У них за спиной в дверях показался Йоргенсен, хмурый, как туча.

– Старикан прав. На стене кое-что намалевано. Один в один татуировка агента Кларка. – Он брезгливо поморщил нос. – Правда, пахнет она, словно рисовали поросячьим дерьмом или вроде того. Вонь жуткая.

Фрэнк помрачнел и обратился к Нату:

– Поспрашивайте шамана, может, удастся выяснить еще что-нибудь.

Нат кивнул и повернулся к индейцу.

– Что произошло после того, как нашли символ?

Шаман скривился.

– Племя пустилось в бега той же ночью, но… что-то настигло их по дороге.

– Что именно?

Тот насупился.

– Женщина, рассказавшая все это, была при смерти. У нее начался бред. Что-то о реке, которая поднялась, чтобы их поглотить. Они повернули обратно, но что-то пробралось по ручью и отрезало им путь назад.

– Что? Кто отрезал им путь? Бан-али?

Шаман отхлебнул из фляги.

– Нет, судя по ее словам.

– Кто тогда?

Старик заглянул Нату в глаза, чтобы тот убедился в его искренности.

– Джунгли. Она сказала, что джунгли поднялись из реки и напали.

Пришла очередь Натана хмурить брови.

Шаман пожал плечами.

– Остальное мне неизвестно. Женщина умерла, и ее дух отошел, чтобы воссоединиться с духами племени. Через день – сегодня – я услышал, как вы поднялись по реке, и пошел посмотреть, кто такие. – Он глянул через плечо на ягуара Манни. – Меня выследили. Запах смерти пристал ко мне так же, как к тебе.

Нат уселся на пятки и окинул взглядом Манни. Биолог держал Тор-Тора на поводке – зверь ощетинил загривок и возбужденно метался из стороны в сторону, одержимый страхом.

Остальное перевел Коуве:

– Это все, что он знает.

Ваксман подозвал Йоргенсена, и тот перерезал путы на лодыжках старого шамана.

– Что скажете? – спросила Келли, по-прежнему сидящая рядом.

– Не знаю, – пробормотал Нат, вспоминая усеянный трупами лес вверху по тропе.

Он-то решил, что нападение началось с той стороны ручья; однако, если верить рассказу очевидицы, враг таился в самом ручье.

В беседу включился Коуве:

– Эта история тесно переплетается с легендой о бан-али. Говорят, они способны повелевать джунглями.

– Но кто мог напасть из ручья и убить всех туземцев? – недоумевала Келли.

Коуве медленно покачал головой.

– Не представляю.

Их внимание привлекла суета у дверей. В шабано протиснулся старший сержант Костос, волоча за собой носилки. Поверх лежало мертвое тело. Тело одной из жертв.