Ежемесячные бонусы начальников участков составляли $500.

Общий объем производства в скором времени превысил спрос и на территории братьев, и у постоянных заказчиков. Пришлось расширять клиентскую базу, продвигаясь к востоку и северу от реки, предлагая продукцию клиентам О’Бэниона. Безусловно, большая часть сивухи проигрывала товару О’Бэниона по вкусу, но Джанна легко преодолели этот недостаток, снизив стоимость до $3 за галлон, в то время как напитки конкурента поставлялись по цене от $6 до $9.

О’Бэнион, естественно, не мог согласиться с таким положением. Хотя его основной бизнес заключался в пивных поставках (пивные помои Джанна не представляли конкуренции), О’Бэнион сначала пожаловался Торрио на братьев. Торрио нашел аргументы, обуздавшие Джанна, и очередного витка бутлегерских войн удалось избежать, несмотря на многочисленные нарушения оговоренных территорий влияния и мелкие стычки. Если Торрио не занимался этим вопросом, за дело брался Капоне, крепко держащий «бродячих кошек» за горло.

Ни Торрио, ни Капоне не видели причин потакать жадности братьев и вносить изменения в сложившийся порядок, хотя видели в Джанна такую же жестокость и непредсказуемость, как и в О’Бэнионе. В течение года у Капоне возникали проблемы с братьями, решить которые возможно, только прибегая к убийствам, но сейчас их поддерживал Майк Мерло[91].

Девятилетнего Мерло привезли в Америку из Сицилии в 1889 году. Он сменил Энтони Д’Андреа, возглавив чикагское отделение Unione Siciliana. Торрио был гангстером мыслящего типа, а Мерло ведал социальными вопросами по линии профсоюзов (один из его сыновей стал директором детского спортивного комплекса, удержал многих подростков от уголовщины). Успех Мерло в среде чикагских итальянцев объяснялся явной заботой об их благополучии.

С одной стороны, используя политическое влияние, он практически санкционировал эксплуатацию итальянцев братьями Джанна, с другой – стремился улучшить участь соотечественников. Отвергая насилие, он настаивал исключительно на мирных решениях и был категорически против открытого столкновения между Джанна и О’Бэнионом. В Маленькой Италии слово Мерло чтилось как непреложный закон.

Противостояние продолжалось до весны 1924 года. Торрио, вернувшийся из Италии ко времени выборов в Сисеро, одобрил все достижения Капоне, в том числе усилия по сохранению мира. Даже после того, как О’Бэнион угнал грузовик с выпивкой Джанна, Торрио (и Мерло) удерживали братьев от возмездия, хотя Торрио задавался вопросом, как долго это будет продолжаться. Внезапно О’Бэнион нанес ему визит, что казалось для всех чудом.

О’Бэнион заявил, что устал. Братья Джанна были чокнутыми. Кто знает, что случится дальше? И ради чего? У О’Бэниона есть цель, он обожает Колорадо после посещения ранчо Луи Альтери и хочет заняться бутлегерством в этом штате. Вот если бы Торрио выкупил у него пивоварню Sieben, скажем, за $500 000, он бы с удовольствием убрался из Чикаго…

Получив требуемую сумму, О’Бэнион договорился с Торрио встретиться ранним утром в понедельник, 19 мая 1924 года. На этот день планировалась переброска крупной партии, и Торрио решил заверить оптовых покупателей О’Бэниона, что будет продолжать поставки, которые они смогут распространять по всему Норд-Сайду.

Пивоварня Sieben занимала территорию на Норд Ларраби-стрит, 1464–1475. Федеральные агенты нагрянули в нее летом, но пивоварня работала по лицензии на изготовление безалкогольного пива, то есть вполне легально. Они обнаружили в складских помещениях настоящее пиво.

Официальный владелец пивоварни Джордж Франк заявил, что сожалеет о случившемся, но не подумал останавливать производство, когда лицензию отозвали.

Начальник городской полиции Коллинз узнал, что Sieben продолжает работать, и решил провести секретную молниеносную облаву. К сожалению, ему пришлось посвятить в план операции несколько коллег. Один из них сообщил дату и время облавы О’Бэниону, который и заключил поспешную сделку с ничего не подозревающим Торрио.

Коллинз вместе с новым окружным начальником, капитаном Майклом Циммером, возглавили несколько отрядов полицейских и в 5 утра арестовали вооруженных бандитов, патрулировавших район на машинах. Внутри пивоварни обнаружили четыре грузовика со ста сорока четырьмя бочками и двадцатью полубочками; еще один грузовик стоял под погрузкой, рядом находилось триста бочек. В общей сложности тем утром в пивоварне Sieben насчитали 128 500 галлонов пива. Коллинз лично сорвал значки с груди двух патрульных, отвечающих за контроль пивоварни, а за компанию отправил за решетку и третьего, хотя тот не был при исполнении.

Аль Капоне наблюдает за футбольным матчем Нотр-Дам против Северо-Западного. Чикаго, 9 октября 1931 год.

В общей сложности рейдеры упаковали тринадцать грузовиков, шесть седанов, целый арсенал оружия и тридцать одного бутлегера, включая Торрио и О’Бэниона. Кроме того, нашлась маленькая записная книжка, принадлежащая Джорджу Райли Джейкобсу, родственнику Анны Джейкобс Торрио. В ней были имена шести сержантов полиции, осуществляющих охрану принадлежащей Торрио пивоварни в Манхэттене с указанием суммы выплат: $40 – дневное дежурство, $30 – ночное с полуночи до утра и $25 – вечернее. Там была запись, что Джейкобс перевел Торрио в Милан 7 февраля $3000.

Капоне счастливо пропустил эту операцию, скрываясь до тех пор, пока все свидетели убийства Джо Ховарда, совершенного одиннадцатью днями раньше, не были вычислены и должным образом запуганы.

Коллинз передал дело федеральным властям, а не Кроу, рассчитывая нанести удар по прокурору штата. Он крайне вежливо объяснил Кроу, что федералы любезно согласились сотрудничать.

В полицейском участке Торрио, молчаливый и угрюмый, назвался привычным псевдонимом Фрэнк Лэнгли. О’Бэнион казался удивительно бодрым. Весело насвистывая, он вошел в камеру. По дороге сунул уборщику $20, чтобы тот принес завтрак на всех. О’Бэнион не расстраивался: это было его первое нарушение сухого закона, которое, по сути, означало только смехотворный штраф.

У Торрио все было иначе. После предъявления обвинения он заплатил залог $7500 за себя и еще $5000 за таинственного Джеймса Кейси, которым оказался демократический политик Дэниел Дж. О’Коннор, занимающийся выборной кампанией самого Уильяма МакАды[92], громогласного защитника сухого закона, кандидата в президенты от демократов на выборах 1924 года. Торрио надеялся на помощь О’Коннора, прежде чем полиция или репортеры раскроют его псевдоним. Отпущенный под залог Торрио оставил своих людей ожидать прибытия привлекаемых в таких случаях поручителей – Айка Родерика и Билли Скидмора (Луис Коуэн в то время на Торрио еще не работал).