у неё под боком, поэтому тренироваться мы будем каждое утро, перед занятиями.

Акулина пообещала выделить мне личный верхолёт, чтобы я добирался до Академии сам, ну а потом повернула разговор в очень щепетильную для меня тему — о земельном наделе.

Она потащила меня смотреть земли.

До самого полудня мы осматривали территорию на верхолёте: и огромные поля, и лес, и озеро, и, конечно, особняк со всеми прилегающими постройками.

— Это юг Западного Нартона, далеко от границ с Котованами, — сообщила мне Акулина. — Здесь зима не такая холодная, как в Измаиле, даже озеро не замерзает. Я покупала эту землю сама и тщательно выбирала.

Для простого телохранителя это был слишком щедрый подарок, но на мои возражения девушка только морщила нос и повторяла, что это не последняя её земля, что у неё есть своя огромная резиденция и «ещё парочка живописных кусков Стокняжья».

В итоге, уступив её напору, бумаги я подписал, став полноправным владельцем всех этих территорий.

Правда, пока ни капли им себя не ощущал, хотя она ещё раз напомнила мне, что отныне на всех официальных картах Стокняжья появился мой герб, и теперь каждый будет об этом знать.

— Ты можешь делать на этих землях всё, что хочешь, — сказала Акулина, всучив мне бумаги. — Можешь строить тут ещё дома, оборудовать полигон для тренировок, селить сюда, кого хочешь. Хоть весь свой клан.

Всё это было заманчиво, но я всё-таки уточнил:

— Я что-то должен Дому Снеговых за это? Или тебе лично?

Она на секунду задумалась, бросив на меня странный взгляд, но потом покачала головой.

— Это надел, обещанный в рамках договора между господином Маямото и Домом Снеговых о перекупке твоего контракта. Ты ничего не должен. И точка.

Ещё раз облетев территорию, мы решили отправиться в резиденцию Акулины.

Если честно, я всё ждал, что в чайный домик нагрянет её разгневанный папаша и разрушит тихую идиллию этих мест, но он так и не появился, хотя прошло уже полдня.

Не появился он и у своей дочери в резиденции.

Там меня уже ждала роскошная комната, которую подготовили специально для телохранителя Акулины Андреевны. Располагалась она рядом с её спальней, чтобы, если понадобится, я сразу мог прийти на помощь своей клиентке.

Видя, что я немного смутился, разглядывая всю эту царскую роскошь, Акулина заулыбалась.

— Если хочешь, я попрошу всё убрать, чтобы тебя не напрягало.

— Да нет, не нужно... — Я кашлянул и почесал затылок. — Думаю, привыкну.

Пока она показывала мне свою резиденцию, в которой я уже бывал, но лишь в одном крыле, мы встретили личного Целителя Акулины, женщину по имени Елена. Врача ранга Трёх Богов. Именно в этой резиденции она когда-то залечивала мне колено, тут мы и познакомились.

Она, конечно, сразу узнала меня.

— Кирилл Миронович, рада видеть, — она кивнула и улыбнулась.

И вроде ничего особенного, но её улыбка будто говорила мне: «Всё-таки наша Акула тебя заполучила».

— Елена Павловна, — обратилась к ней девушка, — теперь здоровье моего телохранителя в ваших руках. На нём не должно быть ни единой царапины, ни одного синяка. Он должен забыть, что такое головная боль, усталость и прочее.

Елена пообещала, что будет проверять меня дважды в неделю.

От такой чрезмерной заботы мне захотелось сквозь землю провалиться.

Я уже начинал скучать по угрюмому учителю Галею, которому было вообще по барабану, есть ли на мне царапины, болит ли моя голова, отвалилась ли у меня рука или нога, и вообще, не развалился ли я на части.

Познакомив меня с персоналом, горничными, поварами, охранниками, садовниками и прочими, Акулина наконец решила, что с меня хватит, и отправилась отдыхать.

Я быстро проверил её спальню «на наличие опасностей», переговорил с персоналом, изучил карту территории и схемы огромного замка, и только потом вернулся в свою комнату.

Тревога всё не отпускала: Андрей Снегов должен был давно узнать, что было в Тафаларе, и прибыть, чтобы открутить мне голову, но его всё не было.

Понервничав в ожидании расправы ещё около часа, я вырубился прямо в одежде и обуви. И те двенадцать часов, которые я проспал, как мёртвяк, из меня был самый хреновый телохранитель за всю историю существования охраны.

Меня растолкала сама Акулина.

— Эй, Волков! Ну сколько можно? Ты сюда дрыхнуть пришёл? Ты, в конце концов, будешь меня охранять или нет? А вдруг меня похитили?

Я приоткрыл один глаз, оглядел недовольную Акулину и перевернулся на другой бок.

— Похититель ещё жив? Или можно ему посочувствовать?

Она ухватила меня за ногу и стащила с кровати на пол.

— Это я тебе сейчас посочувствую, поганец!

По её лицу было понятно, что она не злится, а просто забавляется. Настроение у неё было на редкость хорошее.

— Пока ты дрых, папа приезжал!

От таких вестей я моментально проснулся и вскочил на ноги.

— Ты чего меня не разбудила?

Девушка рассмеялась.

— Я сказала, что дала тебе выходной. А ещё поговорила с ним о том, что было в Тафаларе, и отдала пластинки. Мы их вместе прослушали. Весь твой допрос Гедеона и мои пьяные бредни.

Я нервно сглотнул.

— И чего твой отец сказал?..

Акулина посерьёзнела.

— Сказал, что очень доволен тобой.

— Э... не понял... — Я вытаращился на девушку. — Повтори.

— Он доволен тобой, дуралей! Доволен! Доволен! Доволен! О-очень!

Я скривился.

— Это хреновая шутка, Акулина Андреевна.

— Да какая шутка? Папа доволен тобой и... не доволен мной. Сказал, что я слишком легкомысленна для Снеговой, что забыла о своём воспитании и осторожности, и что, если бы не ты, то мне пришлось бы терпеть Гедеона до конца жизни. Ну а папе пришлось бы терпеть давление Николая Ланне. Хорошо, что той пластинкой теперь можно его прижать. Я в свою очередь повинилась, сказала, что осознала свои ошибки, и папа уехал. Всё. Ни слова о том, что было в карете, о резне, о пожаре в таверне и об агентах. Он не стал это обсуждать. По крайней мере, пока. Понятно, что ему всё известно, но, зная отца, могу предположить, что сначала он выяснит всё до мелочей, прежде чем делать выводы и отрывать тебе голову.

Я с облегчением выдохнул.

— Значит, жить буду... пока что.

— И ещё он приказал своему секретарю выписать тебе премию. Двести пятьдесят тысяч золотых брумов.

У меня рот сам собой открылся.

— Ско-олько?..

Получалось, что этой