— Хорошо. Ладно. Отматываем назад. Если бы меня не похитили среди бела дня, мне бы не пришлось тебя красть. И опять мы возвращаемся к тому же самому вопросу. Почему я?

Корделия лишь высоко подняла голову и отвела взгляд.

— Знаешь что? — Берт потянулся за костылем. — Можешь молчать и дальше. Дело твое. А я что? Я ничего. Но потом не зови на помощь, когда те же вопросы задаст тебе мой брат. Видела Игната? Страшный, да? Новость дня — внутри он еще страшнее, чем снаружи.

— У меня была мама, — тихо произнесла Корделия, и Берт замер. — Она была замечательной. Но ее больше нет. Вы напали на нас и убили ее. Застрелили, понимаешь?

— Когда это случилось? — он просто не знал, что еще сказать.

— Семнадцать лет назад.

— Мне очень жаль. Понимаю, тебе больно, но это не повод…

— Нет, Берт, извини, но ты не понимаешь.

— Корделия, мы не стреляем в женщин. Возможно, твоя мама просто не оставила нам выбора. Мы сталкивались с подобным. Женщины порой бывают отчаянными.

— Мама даже нож в руки брала, только чтобы приготовить еду. Она никому не сделала ничего плохого. В тот день погибло много женщин и несколько детей.

— Корделия, речь ведь о твоей маме, ты видела ее с лучшей стороны и не можешь знать наверняка…

— Не смей так говорить!

— Значит, ты хотела отомстить за мать? И каким же образом? Бросив всех оружейников в клетки по одному? Если дашь мне подробное описание, я узнаю, кто участвовал в той перестрелке и назову тебе точное имя.

— Такова твоя цена?

— А тебя она устроит?

— Видишь ли, я уже знаю, кто убил маму. Поэтому напрягаться нет нужды.

— И кто же?

— Все очень просто, Берт. Мою маму убил твой отец.

Глава 14. Оттепель

— Быть такого не может, — Берт был уверен на сто процентов.

Пускай его отец производил впечатление твердолобого одержимого лидера, но, будучи благородным до мозга костей, скорее отрезал бы себе руку, чем выстрелил в безоружную женщину. Филипп придерживался моральных принципов и требовал того же от своих людей.

— Я была там, Берт, в тот момент. И видела все собственными глазами. Мне до сих пор снятся кошмары о том дне.

— Я уверен, что смерть твоей мамы всего лишь недоразумение, — как только слова вылетели изо рта, Берт пожалел о них. Каким же козлом надо быть, чтобы гибель матери назвать недоразумением?

Молчание затянулось, в то время как мысли в голове Берта носились кругами, не желая выбрать конкретное направление.

— Получается, меня похитили только потому, что мой отец якобы убил твою мать?

— Нет, — Корделия смотрела ему в глаза и говорила прямо, чем невольно вызывала восхищение. — Тебя похитили еще и из-за его статуса. Будь ты рядовым солдатом, тебя убили бы на месте. Хотя предполагалось, что ты в конечном итоге все равно умрешь…

— С ума сойти! — искренне изумился Берт. — Значит, мне еще и повезло, — но уместен ли был сарказм? Ведь Берту на самом деле улыбнулась удача. — И ловушку расставили именно на меня.

— Да.

— Разве не проще было схватить и убить моего брата? Будущего лидера, а не рядового капитана. Игната с пеленок растили для этой роли.

— Тогда его место мог занять ты, верно?

Неверно. Но Берт не стал уточнять. Случись что с Игнатом, его место занял бы Виктор. Берт был последним, кому доверили бы локацию. Подумав об этом, он совершенно неуместно и горько ухмыльнулся.

— Раз все равно нужно ликвидировать детей Филиппа, есть ли разница, в каком порядке? — тем временем продолжила Корделия, не заметив его реакции. — Отрубить гидре головы. Когда не останется наследников…

— …придется сменить власть, — логично и куда более масштабно, чем казалось изначально. Пророчество Грина сбывалось. Значит, речь шла не о единичном похищении высокопоставленного офицера, а о смене власти. Уже третье поколение семья Берта вела локацию вперед и вершила закон. Если династия прервется, дееспособность оружейников будет ограничена. Пускай лишь на несколько дней, но воцарится маленький коллапс. — Тебе-то это зачем? Только не говори, что в твоих издевках не было ничего личного.

— Зачем мне это? Наверное, чтобы причинить боль твоему отцу, — пожала плечами Корделия. — Плюс я ненавижу то, что одни люди имеют все, другие — ничего.

— То есть, борьба за власть?

— Если тебе так угодно. На самом деле борьба за медикаменты, удобство, еду, безопасность. Ведь власть дает их? Мы бы с радостью и сами все производили, но у нас нет ни оборудования, ни умений… — красивые оправдания, красивые причины. Даже пьяные драки в баре всегда имеют под собой красивые основания, не говоря уже о войне.

— Если бы это было правдой, твои люди могли заключить с нами союз, прийти к нам с желанием научиться.

— Много лет назад мы приходили. И знаешь что? Нам сказали убираться и не трогать замечательных чистых людей. Жить хотят все. А вот страдать не хочет никто. Раз сами не умеем, а поделиться не хотят… — Корделия говорила тихо, но твердо, склонив голову набок в ожидании вызова.

— Мы бы никогда никого не прогнали, — возмутился Берт. — Нам всегда нужны были люди, помощь.

— Да ты идеалист, — хмыкнула она.

— Могу сказать то же самое о тебе, — он видел, что Корделия говорила правду, и ее искренняя вера даже умиляла. Но тогда он вспомнил камеру, и умиление исчезло без следа. Глупо было воспринимать Корделию как милую малышку. Снова всколыхнулась злость. — Если все так радужно, и бедные работяги всего лишь хотят аспирина, то у меня к ним немало вопросов. Садистские бои без правил, воровство, убийства. К чему все это?

Корделия просто смотрела на Берта и не говорила ни слова.

Он ждал, но лишь изогнутая бровь была ему ответом, приумножившим его злость.

— Давай я расскажу тебе пару историй, — скрипнул зубами Берт. — Исключительно в качестве иллюстративного материала. Все происходило у меня на глазах, — холодная ярость заставляла его чеканить слова. — Ты видела моего брата? Игната. Невозможно не заметить, что у него с лицом. Вряд ли ты в курсе, но наша локация тесно сотрудничает с технической. Игнат дружил с единственным наследником правящей династии. Парня зовут Тесла. Однажды, когда Игнату было почти четырнадцать, техники возвращались домой после традиционных августовских гуляний, и он поехал на неделю к ним в гости. В автобусе было двадцать человек, десять из которых — дети. Так вот… Автобус просто взорвали. Моего брата изуродовало шрапнелью, также пострадал его позвоночник. Игнат несколько лет провел в инвалидной коляске. Тесла лишился большего. Руки