В обвалившемся простенке разгоралась яростная борьба за обладание предметом, навроде куска тряпки. Бой шел между низкорослым существом в резиновой безрукавке и обитальцем в зеленом плаще. Соперники были так заняты друг другом, что не заметили, как появился зритель. Призом была тушка собачонки, от которой шерсть летела клочьями. Лизнец жадно урчал и тянул трупик за лапы. Противник не уступал, при этом норовя заехать ему в бок ногой. Исход поединка не был очевиден. Никто не собирался уступать.

Тимур еще выбирал, кому отвесить пинка, как вдруг лизнец заметил пришлеца лютого, выпустил собачью лапку и бросился наутек. Не ожидая этого, соперник полетел со всего размаху, ухватив добычу, но восстал из битого кирпича и закричал:

– О! Ты?! Ну и ну! Еще жив?

– Йежи, оставь собачку, она дохлая, – услышал Тимур свой голос как будто издалека.

– Шоб выбросить такую роскошь? Сдурел, нет? Видел, как я лизнеца уделал?

Пристроившись на битом обвале, старик принялся запихивать трупик в нагрудную котомку. Добыча шла плохо, растопыренные лапы мешали.

– Приоделся? – пропыхтел Йежи. – Шо себе думаешь?

Прослушав гудящие в голове барабаны и оценив слабость в теле, Тимур счел лучшим опереться о кладку. И пожаловался:

– Старик, меня нагло и подло обманули.

– Сам старик… А шо такое?

– Обещали показать Закройщика, а вместо этого отравили каким-то клеем.

– Ой-вэй! Нюхал клей Откровения?! – обрадовался Йежи. – И что видел?

– Ничего. Калоши не подошли…

– Да? Что ты говоришь! Неужели не подошли? Может, шо еще было?

Навалилась страшная усталость, такая, что ноги сами подкашивались. Не разбирая, Тимур плюхнулся на кирпичный полог:

– Есть хочется, может, найдется кусок хлеба?

Йежи протянул камень-кругляк:

– Только это… Как насчет Тёплой Водицы?

– Нет, не сейчас… У меня виски осталось, раздавим?

– Почему нет? – Йежи утрамбовал собачку, принял открытый бутылек и опорожнил залпом.

– На здоровье чтоб тебе пошло. – Тимур зашвырнул пустую бутылочку подальше.

Ничуть не стесняясь, Йежи сытно булькнул:

– Так шо там про Закройщика?

– Он должен показать выход.

– Да? Значит, выход есть? Ой-вэй.

– Знаешь, Йежи, мне очень хочется дать тебе по шее. Но лень двигаться. Так что ответь по-человечески, раз уж выжрал все виски…

– Ну?

– Кто такой мозак? Или это страшная тайна?

– Да никакой тайны. Поставь точки – поймешь.

Тимур так и сделал. Загадочное слово оказалось сокращением: «менеджер отдела закупок». Это значит его называли «презренным» и готовы были уничтожить на месте. Это он оказался даже не из низшего, а какого-то неприкасаемого сословия Треугольника. Вот на что намекала Машка. Знала, что он – мозак, и не выдала! А он…

Стараясь не расплескать отчаяние перед чужаком, Тимур спросил:

– За что их презирают?

– Мозаки становятся лужниками. И никем другим. Только лужниками.

– Почему?

– Треугольник выворачивает наружу то, что ты есть на самом деле. Мозак умеет только красть по кусочкам и лакать из луж. Тут все честно.

Нет, никогда, никогда этого не будет. Никогда он не прикоснется к луже, не будет слизывать блевотину. Никогда его глаза не станут зелеными, никогда он не наденет резиновую покрышку на голое тело. Пусть хоть весь Треугольник встанет на дыбы. Этого просто не будет.

Йежи подозрительно заглянул Тимуру в глаза:

– Шо такое? Думаешь, кто такие месрезы?

– Менеджеры среднего звена?

– Во, умник… Одна мелочь: название осталось, а вот людишки обносились.

– Что значит?

– Менеджеров развелось, а месрезы вывелись. Порода измельчала. Теперь все больше лизнецами открываются. Впрочем, лу`жников хватает.

– Глабы – кто?

– Разве не ясно? Главные бухгалтеры. Они же мясцо разделывают. Мясцо у них отличное… было. Знаешь, кем были торбники в Далёке? По части финансов и акций. Теперь таскают свое богатство на горбу, все боятся кризиса. Это значит, шоб у них колбаса не сгнила. Ой-ё! Каждому – свое. Живцы вообще ни то ни се. Глаза серые и живут серо, кто чем сможет.

– А Темнец?

Йежи вскочил, огляделся и совсем другим тоном приказал:

– А ну-ка пошли со мной… Что-то дождик зарядил.

Нора старика находилась поблизости. Знакомый запах пыльного хлама вперемешку с химическими реактивами, столы и пустые лоханки ламп дневного света на потолке.

Йежи тщательно затворил дверь, в окнах блекнул мутный свет. Йежи зажег бензиновую коптилку.

– Почему ты спросил о Темнеце? – поинтересовался он, ожидая ответа с напряженным вниманием. – Что тебе от него нужно?

– Мне бы Закройщика найти, чтобы выход показал.

– Почему ты спросил о Темнеце? – Йежи стал жестким и требовательным.

– Потому! – рявкнул Тимур. – Его Чингиз ненавидит, Салах ненавидит, противцы ненавидят. Что он сделал плохого? Он ведь хочет помочь всем. За что его отпускать?

– Ты говоришь как Темнец. Это плохо. – Йежи уселся за стол, вынул рулон резиновой ткани, портняжные ножницы и принялся старательно вырезать правильные куски. Как будто собирался шить новенький костюм. То, что он делал, очень походило на работу портняжки.

Не до конца поверив, Тимур прошептал:

– Ты Закройщик?!

Йежи работал ножницами молча. У него получались трапеции, прямоугольники с круглыми выемками и еще какие-то детали, понятные лишь портным. Как будто шил на глазок новый костюм.

– Ты Закройщик? – повторил Тимур и, вынув остаток колбасы, положил на краешек стола: – Йежи, дорогой, покажи мне выход. Я тут с ума сойду. Не могу больше. Так устал, что просто сам готов себя отпустить. Пожалуйста, покажи выход. Я очень хочу домой. Ну, пожалуйста… Ну что мне, на колени встать?.. А, Закройщик?

Йежи и глазом не повел, кромсая резину:

– Ты нужен здесь.

– Я не смогу…

– Ты будешь хотеть назад, но пути не будет. Тебе будет очень плохо.

– Хуже, чем сейчас, быть не может. Договорились?

– Что ж, раз так… – Йежи отбросил ножницы. – Зачем ты пришел сюда?

– Чтобы найти выход.

– Чего ты хочешь?

– Вернуть Далёко.

– Кто ты такой?

– Чистый от резины.