Скрепя сердце Соня согласилась. Так она оказалась в «Фениксе». Однако спустя две недели Максим явился домой под утро мрачный донельзя и заявил, что никуда Соня не поедет, он проиграл много денег в карты и ему нужно срочно отдать хотя бы часть долга.

— Сегодня же заберешь деньги у фирмачей! — приказал он и завалился спать.

Результат известен: денег фирмачи не отдали. Узнав об этом, Максим пришел в ярость.

— Суки! Волки позорные! — орал он. — Убью к чертовой матери!

В доме хранился пистолет «Макаров», приобретенный по случаю на рынке за двести долларов. Максим схватил его и ринулся в «Феникс». Соня бросилась за ним. Всю дорогу она успокаивала мужа, уговаривала одуматься. Однако напрасно. Максим пер как танк, не обращая никакого внимания на ее уговоры. Уже перед дверью квартиры, где располагался офис фирмы, он обозвал Соню шлюхой и велел убираться домой. Соня залепила Максиму пощечину и в слезах убежала. Всю ночь она просидела в темной квартире, вздрагивая и прислушиваясь к каждому звуку. Впрочем, Максим домой не вернулся. Как потом выяснили оперативники, после убийства он уехал к матери в Тверь. Там его и задержали. Убийца сидел дома, пил пиво и спокойно смотрел телевизор. Когда его пришли арестовывать, он хладнокровно допил содержимое жестяной банки и, бросив через плечо остолбеневшей матери: «Принеси мне теплые вещи в тюрьму», отправился вслед за милиционерами. На первом же допросе Максим во всем сознался: рассказал, как и кого убивал и что послужило поводом для кровавой расправы. Ни тени раскаяния в его лице не было…

На следующее утро Вовка и Дуська отправились в загс подавать заявление. Следователь облачился по этому поводу в парадный Ромкин костюм, штаны от которого были ему малость великоваты, а Евдокия поднялась к Светке, «которая из 32-й квартиры», и выбрала из ее гардероба какую-то тряпку немыслимого покроя и цвета, но с клеймом дома «Версаче» и, по словам сестры, «офигенно дорогую»! Я же решила устроить им сюрприз и пошла в ближайший супермаркет. Там за баснословные деньги приобрела наш любимый мартини, ореховый торт-мороженое и еще много всякой вкуснятины, чем здорово подорвала семейный бюджет. Накрыв на стол, я принялась поджидать возвращения жениха и невесты.

Вернулись они ближе к обеду. Дуська как-то странно посмотрела на меня и, не сказав ни слова, юркнула на Венькину половину. Следователь был мрачнее тучи.

— Чего это с вами? — удивилась я настроению будущих молодоженов. — Заявление не приняли?

— Заявление-то приняли, — протянул Вовка, — а тебя я сейчас пороть буду!

— Как? — пролепетала я, с ужасом наблюдая, как Ульянов вытаскивает из брюк широкий кожаный ремень.

— Больно! — заверил меня мучитель.

— Не имеешь права! — крикнула я и на всякий случай вооружилась стулом. — Во-первых, ты должен меня защищать как мужчина, а во-вторых, ты мой будущий родственник!

— Вот именно как родственник я тебя и выпорю! По-нашему, по-семейному! — Вовка решительно шагнул в мою сторону, придерживая свободной рукой спадающие штаны.

— Предупреждаю, — я подняла стул над головой, — просто так не дамся! Ты бы хоть объяснил, за что мне мучения принимать!

— Кто в загсе сообщил, что Евдокия беременна от испанца? — угрожающе прищурился Вовчик. — Какая трепачка сказала, что Дуся, честнейший человек, под подозрением и ее вот-вот арестуют?! На меня сегодня смотрели то как на героя, то как на идиота! Ну, Женька, держись! Я сейчас тебе устрою Варфоломеевскую ночь!

— Не имеешь права! — снова крикнула я и, запустив в следователя стулом, скрылась в ванной.