- Это он вам сказал, что я… - поинтересовался Константин Григорьевич.

- А кто ж еще. Кроме него, о твоем местонахождении никто и не знал. Ловко покрывал твое безобразие, шельма, - ответил Никанор Кузьмич.

Смирнов предпочел промолчать.

- У секретаря удалось что-то узнать? - с надеждой в голосе спросил Константин Григорьевич.

- Приезжай в университет, на месте поговорим. К вечеру жду тебя в своем кабинете.

- Договорились. Я через пару часов выезжаю.

Полежаев повесил трубку.

- Влетело от старика? - спросил Артур Михайлович, появившись в дверях кухни.

- Угу. Сердится. И тебе от него пламенный привет. Сдал меня, значит, а еще другом называешься, - Константин Григорьевич напустил обиженный вид.

- Для тебя же дурака стараюсь.

- Уж постарался, на славу. Старик мне теперь такую взбучку устроит, вовек помнить буду.

- Вот я и говорю, для тебя стараюсь, чтоб в другой раз неповадно было, - усмехнулся Артур Михайлович.

- Ладно, уж, старатель, - отмахнулся рукой Константин Григорьевич, - Все ж я не малое дитя. Кофе будешь? Чайник только что вскипел.

Два товарища сидели друг напротив друга и наслаждались ароматным напитком.

- Сейчас в универ поедешь? - полюбопытствовал Артур Михайлович.

- Куда ж еще…

- Ну, я думал, домой сперва заскочишь.

Смирнов отрицательно покачал головой.

- Вечерком позвони, расскажешь, как все прошло.

- Всенепременно, - язвительно произнес Константин Григорьевич.

В ответ Артур Михайлович мило улыбнулся.

- Ты держи меня в курсе, если что… - перешел на серьезный тон Смирнов.

- Я понял. Буду докладывать о любых изменениях, - пообещал главный инженер.

До Москвы Смирнов доехал довольно-таки быстро. Благо в этот день дорога не изобиловала пробками. По коридору университета Константин Григорьевич шел, стараясь не смотреть по сторонам. Сочувственные взгляды сотрудников только раздражали его. Перед кабинетом Полежаева Смирнов остановился, одергивая полы пиджака. Место секретаря пустовало. Видимо, нового назначить еще не успели.

"Как же мы тебя проглядели, собака?" - мысленно обратился к Карозявкину Константин Григорьевич.

На этот и многие другие вопросы экс-секретарь отвечал вот уже почти неделю любознательному Потапкину. Полную информацию с каждого допроса глава контрразведки предоставлял Никанору Кузьмичу.

Смирнов сделал глубокий вдох и постучал в дверь. Выждав пару секунд, он вошел в кабинет Полежаева.

- Можно, Никанор Кузьмич?

Сухопарый высокий старик, с профилем орла и ястребиным взглядом восседал за своим огромным столом.

- Проходи, Константин, присаживайся. Разговор будет у нас долгим.

Покряхтывая, Смирнов прошел вдоль длинного полированного стола для совещаний, отодвинул стул и сел напротив Никанора Кузьмича.

- Вот ведь как оно все вышло, - начал разговор Полежаев, - Как говорится "Пока гром не грянет, мужик не перекрестится". Столько лет работали и думать не думали о внутренней безопасности. Верили каждому сотруднику, как самому себе. А в результате такая вот петрушка образовалась. Мда.

Смирнов вздохнул вместе со стариком. Он сидел и ждал, когда тот начнет его отчитывать. Никанор Кузьмич догадался об этом.

- Что? Ждешь, когда я тебе на пряники выдам? Нужно бы, да запал прошел. Я тебе по телефону все сказал. Ты не малое дитя, сам все понимаешь.

Константин Григорьевич облегченно опустил плечи.

- Но! Если такое еще раз повторится, пеняй на себя, - предупредил Никанор Кузьмич.

- Не повторится, слово даю.

- Договорились. Теперь о наших проблемах, - продолжил Полежаев, - Из-за нарушений структуры Барьера может возникнуть глобальная экологическая катастрофа. И не только. Пока ты отсутствовал, произошло несколько очень серьезных природных аномалий. Вот данные.

Никанор Кузьмич протянул Смирнову папку с отчетами. Константин Григорьевич быстро просмотрел их.

- А что удалось узнать у секретаря? - задал волнующий его вопрос Смирнов.

На лице Полежаева отразилась боль.

- Обидно, честное слово, обидно, не ожидал я такого предательства от Степана. А все из-за чего? Презренный металл. Денег ему мало оказалось. Мне б изначально прислушаться к его словам, может, и разглядел бы алчную натуру. Я ж в нем, как в сыне, души не чаял. Улыбчивый такой, внимательный, словоохотливый. Эх, усыпил он мою бдительность этой своей внимательностью. Так что получается, часть вины и на мне лежит.

- Если так рассуждать, Никанор Кузьмич, то мы все виноваты. Настолько возомнили себя могущественными и неприкосновенными, что напрочь позабыли о безопасности. Думали, раз следим за Барьером, то все у нас под контролем. Никому и в голову не могла придти мысль о предателе в собственных рядах.

- Твоя правда, - согласился Полежаев, - Что же касаемо информации, то ее не настолько много, как бы нам хотелось. В основном все, что рассказал Степан, нам уже известно. Его хозяева особенно и не делились с ним данными. Просто выплатили обещанную сумму денег, сказав, что он справился с заданием. Это означает только одно - все наши ребята погибли.

Смирнов сжал до хруста кулаки, ходуном заходили скулы на лице.

- Как же ведьмам удалось выйти на него?

Никанор Кузьмич хмыкнул:

- Кость, ты думаешь, только ты один первоклассный разведчик? Значит, нашли где-то лазейку в барьере.

- Но у Артура…

- А я и не говорю, что именно у него. Других участков что ли мало? Да, кстати, необходимо будет оповестить все университеты и подразделения об этом. Неприятно об этом говорить, но придется перепроверить всех сотрудников без исключения, во всех регионах и странах.

Полежаев открыл ежедневник и сделал для себя пометку. Затем, перелистывая страничку, посмотрел свои записи.

- Между прочим, послезавтра в Лондоне состоится конференция представителей Советов Магов. От нашего университета поедешь ты. Необходимо принять конструктивное решение, как предотвратить развал Барьера. Так что пакуй чемодан.

- Никанор Кузьмич, есть еще одно обстоятельство, о котором вы не знаете.

Полежаев вопросительно приподнял брови:

- Вот как? И что же это, позвольте полюбопытствовать?

Смирнов сосредоточенно думал, с чего начать. Главное - правильно расставить акценты, чтоб не влетело от Полежаева.

- Та девушка, Ева, которая уходила в последней группе, вы еще одобрили ее кандидатуру…

- Ну как же, помню. Жаль бедняжку.