щекой главный тюремщик. — А потом передумал… Не спрашиваю почему, да это и не важно. Но, оценил. И запомнил. Понадобится помощь — все что смогу. Отвечаю.

— Это не совсем так, но спорить не будем. И твои слова тоже запомню. Удачи…

Мы пожали друг другу руки, после чего Феликс отступил вглубь подвала, а я вышел наружу.

Увидев меня, два андроида шагнули вперед, беря в прицел, но, видимо, получив приказ Хантера, сразу опустили оружие.

— Здгавствуй, Лео-Нид! — произнес Ка-Гор, немного неприятным, картавым голосом, протягивая в мою сторону руки, ладонями вверх, демонстрируя дружелюбие. — Опасность нет. Я хотеть говогить с твой.

— Здравствуйте, господин лейтенант, — я продолжал приближаться к нему неторопливым шагом. — В прошлый раз вы, помниться, лучше владели языком.

— Пгошлый газ мы общаться здесь… — он постучал себя костяшками по лбу. — Тепегь ты закгыт для я. Нет связь… А говогить чегез гот сложно… Моя не все слово может пгоизнести пгавильно. Тгудно…

— А мысленно проще?

— Да… Тогда нет слов, нет чужой звук… Импульс… мысль… обгаз… у всех один. Во всей Вселенной. Общий. Твой видеть то же что и я. Но сам… свои, а не мои глаза…

Круто. Телепатия, значит, интернациональна? Можно общаться с любым кракозябром, лишь бы у него тоже мысле-передатчик работал.

Система пыталась что-то сообщить, и я отвлекся на минуту, чтобы прочесть полученную информацию.

«Внимание! Несанкционированная попытка ментальной связи. Ваш уровень защиты выше уровня атаки. Желаете установить контакт? Да/Нет?»

Вот в чем дело. Я действительно прокачался и теперь на глухо закрыт для Хантеров. По крайней мере уровня Ка-Гора. Ладно. Рискнем. Все лучше чем пытаться расшифровывать исковерканные слова.

«Вы можете ограничить степень ментального проникновения. Для обычного разговора достаточно 10 %. В этом случае ваш разум будет невозможно взять под дистанционный контроль. Установить ограничение?»

А вот это просто супер. Само собой, хочу!

«Спасибо! — тот час отозвался в моей голове чужой голос. — Ого! Ограничение! А ты стал еще сильнее с момента нашей последней встречи… Не волнуйся, я не причиню вреда разумному. Это противоречит нашим законам. Меня прислали лишь за тем, чтобы получить ответы на несколько вопросов. Если ты не против?»

«Почему бы и нет? Но, при одном условии»

«Каком?»

«Я отвечу на ваши вопросы, если ты ответишь на мои. Согласен?»

«Это справедливо. Честный обмен. Кто будет спрашивать первым?»

«Ты меня искал, значит — тебе важнее. Спрашивай»

«Хорошо… Вопрос, собственно, один… Почему ты сохранил мне жизнь?»

«То есть? Ты же сам просил. Говорил, что мы не враги и что-то еще… Я уже не помню»

«В критической ситуации мозг плохо контролирует органы речи… Я мог сказать и пообещать все что угодно, лишь бы выжить. И подобное уже случалось с моими соплеменниками. Но ты первый, кто захотел выслушать и… и не стал стрелять в ответ. Ты сохранил жизнь врагу, в обмен на жизни своих сородичей. Такое поведение противоречит тем выводам, которые наши аналитики сделали о человечестве»

«Значит, ваши аналитики где-то ошиблись»

«Ты слишком легко об этом говоришь! А на самом деле, если они ошиблись, то… то это значит, что мы напали на разумных! Понимаешь?»

«Не особо… Для людей нет разницы, почему вы напали. Важен сам факт агрессии. И его результат»

«Ошибаешься! Это очень важно. В вашем языке есть слово «каннибализм». Это когда едят себе подобных… Наши аналитики включили вашу планету в список пригодных для эксплуатации и колонизации именно потому, что люди постоянно убивают людей, употребляют в пищу или используют для замены органов. А это неприемлемо для разумных существ. Понаблюдав за Землей какое-то время, вас сочли одичалыми. Патологичной ветвью развития… Уничтожение или порабощение которой не противоречит Кодексу Разумных Миров. Но теперь, мы в сомнении. Нам важно знать — ты уникум, исключение из правил, или была допущена трагическая ошибка?»

«Ошибка. Можешь не сомневаться. Люди, конечно, не идеальны. Но каннибализм у нас тоже запрещен. Я не историк, я и школу-то не закончил. Толково и убедительно объяснить не смогу. Но, готов поклясться чем угодно, что мы не дикие. И разумных среди нас гораздо больше. Во всяком случае, я такой точно не один»

«Это ужасно… Я передам наш разговор Родителю. Не знаю, какие будут сделаны выводы, это не мой уровень. Но… хочу спросить: если Совет захочет тебя услышать, ты готов предстать перед ними? Предупреждаю — от их разума ты не сможешь закрыться даже частично»

«Почему я? Разве нельзя пообщаться с кем-то действительно мудрым? Каким-то академиком, профессором? Если, конечно, такие еще остались…»

«Только ты умеешь разговаривать молча… Не так… думать громко…»

«Не утруждайся. Я понял. Ладно… Если это нужно для спасения Человечества, то можете меня даже зажарить и съесть. Я готов»

«Эээ… Ааа… Это шутка… Не смешно. Но, посыл я понял. Самопожертвование высшего уровня. Да. Об этом я тоже сообщу. А теперь, Лео-Нид задавай свои вопросы. Постараюсь ответить на них максимально откровенно. Если только это не секреты высшего уровня допуска…»

«Этого я не знаю. А вопрос такой. Мы заметили, что часть крови вы, по непонятным причинам, отбраковываете. И это не связано ни с группой, ни с резусом. И даже здоровьем доноров. В чем причина? Какая кровь вам непригодна?»

«Кровь беременных… — не задумываясь ответил Ка-Гор. — Кровь ваших самок, готовящихся продлить род, перенасыщена… впрочем, это неважно. Я и сам не гематолог. В общем, она не то чтобы вредна, но неприятна личинкам. Эээ… как вам пересоленная пища. Но, к чему тебе эти знания?»

«Да так, была одна мысль… как испортить вам трапезу… но всем нам не забеременеть. Забудь»

«Поздравляем! Вы выполнили задание: «Секрет крови». Награда: 2 000 очков опыта»

Глава 19

Я сидел за столом, потягивал из кружки горячий кофе и смотрел на Северова. Начальник полиции занял кресло напротив и, положив руки на стол, буравил меня взглядом. То есть, он думал, что суровое лицо и тяжелый, цепкий взгляд, который он не спускал с меня, может как-то повлиять на ситуацию. Угу, сейчас… Не с его уровнем ментальной атаки. После общения с лейтенантом Хантеров, на подобную попытку я даже внимания не обращал. Хоть и делал вид, что чувствую себя неуютно. Мне не жалко, а человеку приятно.

— Почему ты его отпустил? Только не ври!

Этот вопрос полицмейстер задавал уже раз третий, а я послушно отвечал, как и надлежит тому, кто