– Вот и Вольтер так же говорил, – вздохнул Николай Степанович.

– Да он им был как кость в горле! – добавил Шрам.

Комендант сердито взглянул на него, но сталкера это не остановило.

– А что, не так, Николай Степаныч? Да на Сибирской только рады тому, что бандиты Вольтера похитили. Они там у себя давно мечтали ему рот заткнуть. – Он повернулся к Сергею: – Вот такие дела, парень. А ты говоришь: Союз. Мы уж по-разному прикидывали, как можно старика выручить, да только как по-тихому на Площадь пробраться, не знаем. А в лоб идти – бандиты всех наших положат. Они хоть бойцы и не очень, но стволов и патронов у них хватает, даже с избытком.

Он замолчал, угрюмо уставившись в стол. Сергей и комендант тоже молчали. Но тут неожиданно заговорила Полина.

– Я могу вас провести, – объявила она и, когда мужчины разом повернулись к ней, добавила: – За сто патронов.

Охранялась Площадь из рук вон. Можно сказать, никак не охранялась. Только когда Дрон почти вплотную подошел к горящему на путях костру, его, наконец, заметили. Три полупьяных типа, вооруженные чем попало, поднялись на ноги, направив на него «калаш», дробовик, склепанный сибирскими умельцами, и обрез древней, выпущенной еще до Катастрофы двустволки. Четвертый, самый пьяный, а может, самый обкуренный, с «калашом» на коленях, так и остался сидеть на одном из расставленных вокруг костра пустых ящиков. Как ни странно, именно он подал голос:

– Сталкер?

Чтобы не привлекать завистливых взглядов дорогой снайперкой, Дрон обмотал винтовку тряпками, а рюкзак со всем своим богатством по той же причине надежно спрятал в туннеле, возле Проспекта. Сейчас он, пожалуй, действительно выглядел как начинающий сталкер, решивший попытать удачу на Октябрьской или на Речном Вокзале.

– У меня дело к вашему пахану, – проигнорировав вопрос, ответил Дрон.

В ленивом взгляде развалившегося на ящике типа появилось любопытство.

– Че за дело? Если стоящее, так и быть, передам.

Изобразив на лице сомнение, Дрон покачал головой:

– Скоро вас резать придут, так что можешь и не успеть.

– Резать?! Кто?! Да мы сами их на ремни пустим! – Дозорный купился как маленький: вскочил и схватился за нож.

– Веди к пахану, герой, – приказал Дрон.

Тип пошлепал губами – то ли собирался что-то сказать, то ли просто успокаивал нервы, наконец засунул нож обратно в ножны, подобрал свалившийся на пути «калаш» и махнул рукой, предлагая следовать за собой.

– Пошли.

Трое оставшихся у костра проводили их настороженными взглядами – видно, решили, что с минуты на минуту кто-то и вправду нагрянет. Хотя, по всем прикидкам, ожидать нападения следовало не раньше, чем часа через два.

Дрону не было никакого дела до выяснения отношений проспектовых со здешним быдлом. Если бы не везение удачливого сопляка, он бы никогда не заявился на Площадь. Но вышло иначе.

На поверхности Серж с девчонкой столкнулись со сталкерами и вернулись на Проспект в сопровождении пяти обвешанных оружием вояк. Затевать перестрелку с такой командой было равносильно самоубийству, поэтому Дрон по-быстрому смотал удочки и укрылся в глубине подземного перехода. Не теряя надежды подкараулить Сержа где-нибудь в укромном месте, он выждал и вернулся на станцию, но Серж к тому времени куда-то бесследно пропал – сопляку опять повезло. Лишь на следующее утро Дрон узнал, что парень с девчонкой, которых накануне подобрали сталкеры на поверхности, собираются с командой Шрама на Площадь вызволять какого-то ученого умника. Он даже понаблюдал издалека за Сержем и его девчонкой, но те повсюду ходили в сопровождении Шрама или его людей, так что подобраться к врагу втихаря не было никакой возможности. В конце концов дезертир плюнул и рванул на Площадь, чтобы подготовить местную братву к визиту гостей.

Вслед за своим провожатым Дрон поднялся на станционную платформу. Она была, пожалуй, не меньше, чем на Проспекте, но из-за отсутствия на станции электрического освещения казалась гораздо короче. В разных частях платформы горели керосиновые фонари и обыкновенные костры, разведенные в пустых железных бочках, вокруг которых кучковались люди. Одни тихо перешептывались между собой, понизив голос, другие, наоборот, отчаянно спорили. Когда Дрон проходил мимо одной из таких шумных компаний, воздух со свистом рассекла железная цепь, перетянув по роже одного из спорщиков. Тот заорал как резаный и, зажимая руками залитый кровью лоб, шарахнулся в сторону, но далеко уйти не сумел. Кто-то из той же компании подставил ему подножку, и беглец растянулся на полу, после чего на него со всех сторон посыпался град ударов. Стальная цепь мелькнула в воздухе еще два или три раза, и истошный крик раненого оборвался. Шагавший впереди Дрона провожатый даже не обратил внимания на этот инцидент – видно, такие заканчивающиеся побоищем споры вспыхивали на Площади регулярно.

«Естественный отбор», – вспомнил Дрон услышанное от кого-то и запомнившееся ему своей мудреностью словосочетание. Впрочем, если отбросить пустые и бессмысленные сантименты, именно этот принцип лежал в основе всей подземной жизни.

– Сюда, – объявил провожатый, указав на сложенный из стальных листов бункер, за которым в свете разведенного перед входом костра угадывались уходящие в темноту ленты трех эскалаторов. Гермозатвор, который должен был отрезать платформу от эскалаторов и сообщающегося с поверхностью вестибюля, здесь по какой-то причине не сработал, а может, кто-то открыл его уже после Катастрофы, да так и не сумел закрыть, но Дрону на это было плевать.

Торцевую стену перед эскалаторами когда-то украшало широкое панно из цветного камня, сейчас практически полностью разрушенное. На небольшом чудом сохранившемся фрагменте, который пересекала косая строчка пулевых пробоин, Дрон с трудом разглядел мускулистую руку, сжимающую горящий факел. С учетом того, что на Площади огонь являлся основным источником света, картинку можно было считать символичной. Впрочем, здешняя публика вряд ли задумывалась об этом. Скорее всего, никто из местных даже не помнил, что изображено на стене у них над головами.

Последнюю догадку подтверждали и тупые лица двух хмурых мордоворотов с многозарядными дробовиками и внушительного вида пистолетами, охраняющих вход в бункер. Однако установленный на треножном станке крупнокалиберный пулемет с заправленной лентой, возвышающийся рядом с ними, напрочь отбивал желание к любой иронии.

Провожатый шмыгнул к одному из охранников и, заискивающе глядя на него снизу вверх, зашептал что-то на ухо. Тот выслушал с брезгливой гримасой, но, когда провожатый закончил говорить, утвердительно кивнул и нацелился на Дрона подозрительным взглядом.

– Ты, что ли, к Бугру? Ствол здесь оставь, – не дожидаясь ответа, приказал он. – К Бугру со стволами нельзя.

Это было разумно. Дрон не спеша снял с плеча замотанную в тряпки винтовку и, аккуратно держа оружие за ствол, протянул охраннику.