Со стороны могло бы показаться, что это платье, настолько широкой была футболка. Немного ниже колен, она удачно прикрывала все, что Нина хотела бы укрыть от посторонних глаз.

Оставив волосы распущенными по плечам, Нина вышла из комнаты и, озираясь по сторонам, направилась вперед по длинному коридору. И, кажется, она шла именно туда, куда нужно было. Шум доносился из кухни и, когда она ступила на порог, Рейф быстро повернулся к ней. Хмуро оглядев ее, он приподнял брови и с сарказмом бросил:

– Чего бы ты ни добивалась, надев мою одежду, у тебя это плохо получилось.

Сказав это, он вновь повернулся к плите, что-то переворачивая на сковороде. Судя по запаху, это были блины.

– Ты, конечно, можешь удивиться, но я ничего не добивалась, – спокойно ответила Нина, усаживаясь за стол. – Зачем ты привез меня сюда? – спросила она, с любопытством оглядываясь по сторонам. Эта кухня разительно отличалась от той, что была в квартире Нины. Здесь все принадлежало Рейфу. Каждый, даже самый простой элемент интерьера, походил на Рейфа, и характером и своей суровостью. Кажется, мужчина любил проводить время за готовкой. И это не могло ни удивить.

– Ты будешь там, где я этого захочу, – отрезал Рейф, быстро и умело переворачивая очередной блин. Оставив тот готовиться, он подошел к кофемашине и ввел нужную программу. Запах кофе тут же заполнил воздух, мгновенно прогоняя чувство голода, с которым Нина вошла на кухню. – Сегодня мне нужно чтобы ты была именно здесь. Я больше не намерен бегать за тобой по городу.

Нина кивнула, принимая его слова. Конечно, она привыкла к той квартире, но домом ее считать не могла. Теперь у нее не было дома.

Рейф посмотрел на нее, удивленный ее молчанием. Бледность ее лица и тяжелое дыхание ему не понравились.

– Что с тобой? – спросил он, подходя к столу.

– Кажется, запах кофе мне теперь не по душе, – словно оправдываясь, проговорила Нина, смущенно взглянув на него.

– Придется потерпеть, – проворчал Рейф, возвращаясь к плите. Его взгляд остановился на кофемашине. Проклятье. Он поймал себя на мысли, что хотел бы избавиться от нее, чтобы запах кофе испарился. Только вот зачем ему это? Неужели для того, чтобы Нине стало легче?

– Конечно же, я смогу это сделать, – прошептала Нина. Сейчас, когда она начала дышать медленно, тошнота понемногу отступала.

Тарелка с блинами оказалась на столе перед Ниной так резко, что она вздрогнула. Она уже и не помнила, когда кто-то готовил для нее. Слишком давно она была одна, без того, кто мог позаботиться о ней. Она привыкла к этому чувству одиночества, так же как и к тому, что Рейф избегал ее. Зачем он сейчас ведет себе по-другому? Это путало все, что она для себя выстроила.

– Думаю, я не голодна, – сдавленно сказала Нина, поспешно вскакивая из-за стола.

Но она не успела сделать и шага к выходу, когда Рейф грубо приказал ей:

– Сядь и ешь.

Это оказалось последней каплей, которую Нина могла выдержать. Все, случилось с ней за эти дни, навалилось на нее, выбивая последние силы, которые у нее имелись. Всхлипнув, она упала обратно на стул и спрятала лицо в ладонях. Рыдания вырывались у нее из груди и сейчас, ей было абсолютно все равно, видит ли это все Рейф или нет.

Впервые в жизни, Рейф не знал, что делать. Слезы Нины выбили его из колеи, и теперь он растерянно смотрел на нее. Не придумав ничего иного, он в один шаг преодолел расстояние между ними и дернул стол в сторону, позволяя себе добраться до девушки. Тарелка со злосчастными блинами едва не оказалась на полу. Нина заплакала еще сильнее.

Схватив ее за руки, Рейф потянул к себе и слегка встряхнул.

– Посмотри на меня, – тихо сказал он.

Нина вырвалась из его захвата и сама приникла к его груди. Так крепко, что Рейф едва смог услышать то, что она сказала:

– Прошу помоги мне. Найди того, кто сделал это с нами. Прошу тебя.

27 глава

От этих слов, Рейф заледенел. Если еще несколько мгновений назад он чувствовал что-то похожее на сочувствие, то теперь все это исчезло. Его руки сжались на плечах Нины, и он грубо оттолкнул ее от себя. Всхлипнув, она покачала головой, словно не хотела, чтобы он отпускал ее. Но, как бы она не старалась, мужчина сделал резкое движение руками, отчего Нина едва не врезалась в стол.

Рейф тут же отошел от нее, как можно дальше. Руками он взлохматил волосы, а затем снова повернулся к Нине, которая тяжело дышала. Его взгляд выражал только презрение. Именно это он ощущал прямо сейчас. Только вот ни к девушке, а к самому себе. Он не мог быть таким слабым, чтобы так легко подаваться на женские слезы.

– Кажется, мы уже все решили насчет сказок. Будь я таким наивным, как ты того хочешь, в моих руках не было бы власти. Так что, можешь быть уверена, тебе меня не одурачить. Особенно слезами и мольбами.

Каждое его слово впечатывалось в Нину, заставляя ее вздрагивать от ужаса и смятения. Сжав пальцами твердую поверхность стола, она резко задышала, пытаясь успокоиться. Она не могла понять, что заставило ее поступить так безрассудно и открыться Рейфу. Она ведь призывала себя держать оборону собственного сердца. Призывала себя перестать быть слабой и безвольной. Это никогда ее не спасет. Все, что она должна делать, это бороться. Так, как никогда не делала прежде. Сегодня, она в последний раз показала Рейфу свои настоящие чувства. Больше никогда.

Рейф все еще смотрел на нее. От его взгляда можно было заледенеть и вспыхнуть одновременно.

Вскинув голову, Нина сказала:

– Но ведь я должна была попытаться, разве нет? – в этот момент она выглядела такой же бесстрастной и спокойной, как мужчина рядом с ней. Пусть ее сердце и кричало от боли и жалости к себе самой.

Рейф усмехнулся. Теперь остатки сочувствия испарились, как будто их никогда и не было. Кажется, Нина начинала понимать правила игры, которую сама же и затеяла. Все это было ее собственной ошибкой. Их встреча была ее ошибкой. И, скоро она осознает цену этого.

– Вот это больше похоже на правду. Никто не сможет притворяться долго. Даже такая превосходная актриса как ты, – ответил он.

Нина кивнула, соглашаясь с ним.

– Кажется, я и правда хорошая актриса, – сказала она, усаживаясь за стол и без особого аппетита рассматривая блины. Вряд ли она смогла бы есть прямо сейчас. Но, чтобы