Третий случай касался Дональда Лагенторпа, тридцативосьмилетнего инженера-нефтяника, доставленного в госпиталь с некупирующимся приступом бронхиальной астмы. С момента поступления — а это было накануне утром — Лагенторп находился в палате интенсивной терапии и получал лечение стероидами внутривенно, бронхорасширяющими препаратами и ингаляциями при соблюдении постельного режима. Согласно записям Джейнис, состояние пациента значительно улучшилось, и речь уже шла о выписке, когда у Дональда внезапно началась сильнейшая головная боль.

Это случилось накануне и сопровождалось потрясающим ознобом и высокой лихорадкой. Вскоре к этим симптомам присоединился кашель, и, несмотря на продолжение лечения, вновь усилились проявления бронхиальной астмы. Был выставлен рентгенологически подтвержденный диагноз пневмонии, однако при окраске мазков мокроты по Граму бактерии обнаружены не были.

Затем на первый план выступили боли в мышцах, к которым присоединились боли в животе, абдоминальная симптоматика заставила предположить наличие аппендицита, и в девятнадцать тридцать была произведена аппендэктомия. Однако во время операции выяснилось, что отросток не изменен. После операции состояние Лагенторпа продолжало прогрессивно ухудшаться, развивалась полиорганная недостаточность, прекратилось выделение мочи и резко снизилось артериальное давление. Больной перестал реагировать на проводимое лечение.

Читая записи Джейнис, Джек узнал, что больной предыдущую неделю провел на нефтяных приисках в Техасе — в изолированной пустынной местности, а подруга мистера Лагенторпа недавно приобрела бирманскую кошку. Никаких визитеров из экзотических местностей Лагенторп в последнее время не принимал.

— Ого! Такая рань, а вы уже здесь! — воскликнула с порога Лори Монтгомери.

Ход мыслей был прерван, и Джек отложил чтение. Лори прошла к своему столу и, сняв пальто, готовилась приступить к выполнению утренних обязанностей — распределять вскрытия среди патологоанатомов. Этим делом занимались все врачи управления в порядке очередности и терпеть не могли столь неблагодарную нагрузку. Сегодня Лори занималась этой пакостью в последний раз — ее черед заканчивался.

— У меня для вас плохие новости, — заявил Джек. Направившаяся было в диспетчерскую Лори резко остановилась и, помрачнев, обернулась.

Степлтон рассмеялся.

— Расслабьтесь. Все не так уж плохо. Я просто хотел сообщить, что вы должны мне четвертак.

— Вы серьезно? — спросила пораженная Лори. — У Сьюзен Хард оказалась туляремия?

— В лаборатории получили положительный результат теста с флюоресцирующими антителами, — ответил Джек. — Я считаю, что этого достаточно, чтобы считать диагноз достоверным.

— Хорошо, что я не поспорила на более крупную сумму, — рассмеялась Монтгомери. — Вы просто поражаете своими успехами на ниве диагностики инфекционных болезней. Скажите, в чем ваш секрет?

— Везение новичка, — небрежно отмахнулся от похвалы Джек. — Между прочим, в этих трех папках инфекционные случаи последних суток, и все они из Манхэттенского госпиталя. Я бы хотел получить хотя бы два из них.

— Не вижу причин вам отказывать, — согласилась Лори. — Подождите, я только возьму в диспетчерской остальные папки.

Не успела Лори выйти, как в помещение ввалился Винни. Лицо его было мучнисто-бледным, веки припухли и имели свинцовый оттенок, а белки глаз покраснели. Было такое впечатление, что прошедшую ночь доблестный санитар провел в холодильнике на первом этаже.

— Ну и видок у тебя, — присвистнул Джек, — краше в гроб кладут.

— Похмелье, — кратко пояснил Винни. — Устроили вчера холостяцкую вечеринку — там и нахрюкались.

Винни бросил на стол газету и направился к кофейному столу.

— Между прочим, — заметил Джек, — кофе уже готов.

Для осознания смысла этой фразы воспаленному мозгу Винни потребовалось несколько секунд.

— Может быть, вместо кофе приступим к делу? — спросил Степлтон, передавая Винни папку Марии Лопес. — Помни, кто рано встает, тому...

— Господи, ради всего святого, оставьте в покое свои штампы, — взмолился Винни. Он взял папку. — Честно говоря, я сегодня не в духе, чтобы выслушивать ваши мудрые изречения. Единственное, что меня гложет, так это то, что вы не в состоянии приходить на работу вовремя.

— Лори тоже уже здесь, — напомнил санитару Джек.

— Да, но она на этой неделе распределяет вскрытия, — возразил Винни, — а у вас нет никаких оправданий. — Он взглянул на титульные листы историй болезни. — Боже! Опять инфекция! Лучше бы я сегодня не приходил на работу.

— Я спущусь в прозекторскую через несколько минут, — жестко произнес Джек.

Винни раздраженно смял свою любимую газету и поплелся вниз, проклиная судьбу.

Вошла Лори с охапкой папок, которые она с наслаждением швырнула на стол.

— Да, кажется, сегодня нам придется попотеть, — констатировала она.

— Я уже послал Винни приготовить все для вскрытия первого инфекционного случая, — сказал Джек, — надеюсь, я не превысил свои полномочия. Знаю, что вы прежде должны их посмотреть, но могу вам сказать, что все умершие поступили к нам с диагнозом чумы, которая не подтвердилась. Так что, как мне кажется, диагноз придется выставлять нам.

— Нет вопросов, — согласилась с Джеком Лори. — Я только спущусь и взгляну, а потом вы начнете. Не обижайтесь, формальности надо соблюдать.

Лори взяла со стола полный список доставленных трупов.

— Расскажите мне анамнез этой умершей, — попросила Лори по дороге в прозекторскую.

Степлтон рассказал ей вкратце все, что знал о Марии Лопес. Особенно он подчеркнул то совпадение, что, как и Катрин Мюллер, умершая работала в отделе централизованного снабжения Манхэттенского госпиталя. Правда, Катрин Мюллер умерла днем раньше и от чумы. Лори и Джек вошли в кабину лифта.

— Вы не находите все это странным? — спросила Лори.

— И даже очень странным, — подхватил Джек.

— Как вы думаете, это очень существенно? — продолжала сомневаться Лори. Лифт с толчком остановился.

— Интуиция подсказывает мне, что да, — ответил Джек. — Именно поэтому я так хочу вскрыть этих покойников. Но пока я не могу связать воедино все эти смерти.

Войдя в морг, Лори подозвала Саля и показала ему список.

— Сначала мы посмотрим тело Марии Лопес, — распорядилась она.

Саль взял список Лори, сверил его со своим, потом подошел к секции номер шестьдесят семь, открыл дверцу и выкатил из рефрижератора платформу с телом.

Мария Лопес, так же как и ее покойная коллега Катрин Мюллер, отличалась полнотой. Волосы были коротко острижены и выкрашены в оранжево-рыжий цвет. Из правого локтевого сгиба и из шеи до сих пор торчали внутривенные катетеры.

— Совсем молодая женщина, — горько обронила Лори.