Флибустьеры оставили этот опустевший город на другой же день, двенадцатый своего похода. Они очень затруднились было о дальнейшем пути, потому что проводники их знали дорогу только до Сеговии, но им посчастливилось поймать здесь испанца, которого принудили показать им дорогу к реке, до которой оставалось еще 20 французских миль. На вершине одной горы перед захождением солнца они были поражены неожиданным зрелищем. В долине перед ними паслось от 1200 до 1500 лошадей, которых сначала приняли за быков и уже заранее радовались вкусной пирушке. Отправили 40 человек для рекогносцировки. Они открыли вблизи от этих оседланных и взнузданных лошадей три укрепления, расположенные террасою одно над другим, возвышавшиеся на середине горы амфитеатром и заграждавшие путь, по которому на следующее утро должны были идти флибустьеры. Между тем не было возможности миновать этих укреплений или обойти их стороной. На одной стороне горы протекала река, а с другой укрепленный холм владычествовал над дорогой, которой должны были спуститься пираты со всем своим багажом. Всю окрестную сторону составлял непроходимый лес, наполненный скалами, пропастями и болотами, без всякого следа или тропы. Однако же флибустьеры предпочли меньшую опасность – пробраться через лес. Не имея никакой надежды отделаться без битвы, пираты решились, по-крайней мере, пройти в тыл испанцев и неожиданно напасть на них в самих укреплениях. Это могло, быть может, исполниться, если бы флибустьеры, оставив все свои вещи, с одним оружием решились взобраться поодиночке на горы и отвесные скалы. Но это средство было единодушно отвергнуто, потому что оставление своего имущества было всегда для флибустьеров самым неприятным и ненавистным делом. Поэтому необходимо было в этом решительном деле еще уменьшить и так незначительное число бойцов, потому что трехсотенный отряд испанцев все еще следовал за пиратами и наблюдал все их движения. Надо было сколько возможно обезопасить лагерь. Вот как распорядились флибустьеры. Багаж, лошадей, больных, пленных – словом, все оставили на месте привала под прикрытием 80 флибустьеров. Чтобы обмануть неприятелей, находившихся впереди и в тылу, ночью должно было зажигать огни, бить тревогу, часовым велено беспрестанно перекликаться и по временам стрелять из ружей. Удачным расположением багажа четырехугольником устроили настоящий вагенбург[16], в котором лошади, больные, раненые и пленные были расположены в определенных местах. Все это было исполнено с величайшей поспешностью, потому что уже наступали сумерки. Кончив все распоряжения, флибустьеры стали ждать ночи, чтобы пуститься в путь. Вследствие донесения посланного для рекогносцировки сметливого пирата, они составили план марша. Перед выступлением прочли общую молитву, но тихо, чтобы испанцы не слыхали шума. Вскоре потом раздались громогласные молитвы и духовные песни испанцев, которые в честь святых сопровождали их пушечной и ружейной пальбой.

Флибустьеры выступили, между тем, в числе 200 человек, им стоило невообразимых трудов пробиваться в темноте через лес, взбираться на скалы и потом спускаться с них, причем они должны были то ползти на коленях, то скользить вдоль отвесных скал, то перескакивать через пропасти. Наконец все собрались на вершине горы и увидели испанские укрепления влево от себя, но гораздо ниже своего поста.

Наступил день. Труднейшее и опаснейшее в предприятии было исполнено, но флибустьеры все еще не достигли цели. Однако им благоприятствовал густой туман, так что можно было надеяться быть открытыми слишком поздно. Но тот же туман увеличивал опасность их положения, потому что препятствовал им видеть направление, по которому должно было идти далее. Вдруг под ними раздались шаги патруля и послужили им путеводной нитью. Вскоре услышали и громогласную утреннюю молитву испанцев и по гулу голосов наткнулись на задний пост в 500 человек.

Можно вообразить себе изумление испанцев, когда они увидели наверху неприятеля, ожидаемого снизу. Они серьезно подумали, что флибустьеры упали с облаков и в испуге тотчас убежали. Остальные испанцы в укреплениях, сделавшихся бесполезными, защищались лучше. Битва продолжалась час, после чего и прочие испанцы, оставив надежду на победу, стали думать о своем спасении. Они бросились в долину, но теперь бегство их чрезвычайно затрудняли собственные засеки и баррикады, тогда как они облегчали флибустьерам дело истребления врагов. Несчастные поклялись не просить пощады у людей, которых описали им исчадиями ада, и теперь они безмолвно давали убивать себя.

Флибустьеры, из которых только один был убит и двое ранены, наконец устали убивать неприятелей и даровали жизнь остальным. Командовавший испанцами старый фландрский генерал также нашел здесь смерть. Генерал-губернатор Коста-Рики хотел прислать ему 8000 человек, но генерал просил только 1500. Другой старый воин советовал ему при таком неприступном положении спереди обеспечить и тыл свой, но этот совет показался ему излишним по причине препятствий, сооруженных здесь самой природой. «Разбойники эти или люди, – сказал он, – или черти. Если они люди, то при самых сверхчеловеческих усилиях не взберутся на эти скалы в целую неделю, если же они черти, то не помогут никакие укрепления». Этот случай снова подтвердил древнее правило, которым пренебрегают часто и нынче, что от приведенного в отчаяние неприятеля должно ожидать даже невозможного.

Флибустьеры сами были изумлены своей победой. Они видели ясно, что если бы первый пятисотенный отряд исполнил свою обязанность, то все они были бы сброшены в пропасти. В кармане генерала нашли разные письма, уведомлявшие его о присылке войск, между ними находилось и письмо генерал-губернатора Коста-Рики от 6 января, содержавшее в себе необходимые инструкции. В нем доказывалась невозможность, чтобы флибустьеры могли спастись от совершенного истребления. Чтобы и малейший отряд их не мог перебраться через горы, генерал-губернатор извещал, что новому губернатору Тусиньялы дано повеление беспрестанно тревожить пиратов с тылу с трехсотенным отрядом. К этому известию присоединялось следующее увещание: «Будьте очень осторожны: эти черти обладают хитростями и уловками, о которых мы не можем составить себе понятия». Письмо оканчивалось словами: «Надеюсь, что Господь благословит наше предприятие, потому что цель его – восстановление славы Его и истребление этих новых турков. Внушите вашим подчиненным мужество, если они последуют вашему примеру, то не будут иметь в нем недостатка. Скажите им, что они на небесах найдут за свои подвиги награду и, кроме того, победив, получат огромную добычу: ибо изверги богато нагружены нашим золотом и серебром».

Нападающие флибустьеры условились с оставшимися в лагере товарищами, что в случае победы немедленно известят их, если же, спустя час после прекращения стрельбы, не услышат о них, то спаслись бы как сумеют.

В продолжение этого времени трех сотенный испанский отряд не оставался без дела. Едва заметив, с наступлением дня, удаление большей части флибустьеров, он выступил вперед, предполагая, что нападение на укрепление сделано спереди и, следовательно, наверно, кончилось несчастливо. Флибустьеры, оставшиеся в лагере, находились в плохом положении: они должны были защищать багаж и множество лошадей, караулить пленных и при всем том защищаться против неприятеля, вчетверо их сильнейшего. Но испанцы не воспользовались всеми этими выгодами, а, напротив, действовали очень боязливо. Вместо того чтобы доказать свое превосходство быстрым и решительным нападением, они предложили переговоры. Один офицер подошел к самому лагерю флибустьеров и объявил им, что нападение товарищей их на укрепление не удалось, что они в настоящее время спасаются бегством и никак не уйдут от отряда в 200 человек, поставленного у реки. Сообщив предварительно это известие, он усиливался доказать оставшимся в лагере, что и они погибнут неминуемо, если не сдадутся военнопленными. В последнем случае он торжественно обещал им от имени генерала, что им дозволят спокойно продолжать свое путешествие к северным морям под прикрытием испанского отряда.