– И это все?

– Да, – громко ответил брат.

Даже слишком громко. Такое ему не было свойственно.

Возле чайного заведения У Ба остановился и снова закашлялся. Сильный кашель мешал ему дышать.

– Тебе обязательно нужно показаться доктору, – сказала я. Он молча поднял руки, не в силах произнести ни слова. – У Ба! Не отнекивайся. Мы найдем врача, который тебя осмотрит, необходимо сделать флюорографию.

– Я же говорил: здесь нет врачей. И потом, кашель вовсе не опасен и скоро пройдет. Поверь. Уж не думаешь ли ты, что меня примут в военном госпитале?

Мне было нечего ответить.

– Есть хочешь? – спросил У Ба. Я покачала головой. – Ты не возражаешь, если мы зайдем сюда и я съем миску супа с лапшой?

– Конечно. Идем. Я с тобой посижу.

Посетителей было немного. Мы заняли дальний столик, официантка сразу же подошла к нам, и У Ба заказал два стакана бирманского чая и суп.

Я ждала, когда он расскажет, о чем говорил с Кхин Кхин, однако брат молчал, а расспрашивать я не решалась.

Официантка принесла чай и суп. У Ба склонился над миской и стал молча есть.

Я помешивала чай.

– У Ба, – не выдержала я. Он поднял голову. – Как поступила Ну Ну?

– Ты хочешь знать, что она делала, когда лейтенант ушел к солдатам? – спросил он, зачерпывая очередную ложку. Я кивнула. – Хотела покончить с собой. Но тогда бы военные увезли обоих сыновей, а так была возможность спасти хотя бы одного. Мысль о самоубийстве возникла от невыразимо тяжелого выбора. Как ты думаешь, она приняла решение? – У Ба вопросительно посмотрел на меня. Ответа, впрочем, не ждал и потому продолжил: – Ночью она пришла к лагерю и увела сына.

– Кого?

– Ко Гуи.

Я закрыла глаза. Голова кружилась, и я ухватилась за край стола.

– Ну Ну пыталась оправдать свой выбор. Прежде всего перед собой. Твердила, что Ко Гуи хотя и старше, но ниже ростом и слабее. Он не вынесет тягот солдатской службы. Увидев, что от него мало толку, командование быстро отправит его туда, где он погибнет. Тхар Тхар был сильнее и крепче. Если кто из двоих и выживет, так только младший. Она не могла поступить по-иному. Она должна была сохранить Ко Гуи. Так Ну Ну говорила и сестре, иногда по нескольку раз на дню: «Я не могла поступить иначе. Я должна была сохранить Ко Гуи».

– А что Тхар Тхар? – шепотом спросила я.

– На следующее утро солдаты увезли его и других новобранцев.

Я подбирала слова, но ни одно не могло передать моих чувств.

Я медленно пила чай. Свой стакан У Ба осушил залпом. У него дрожали руки.

– Никакая мать… не выдержит такое, – пробормотала я, не узнав своего голоса.

– Да.

– Почему она… Я хотела сказать, разве она не могла…

Я замолчала, понимая нелепость слов. Откуда мне знать, чего могла или не могла Ну Ну? Я попыталась представить себе ту ночь. Мальчики расставались друг с другом. Как Ко Гуи уходил, оставляя брата за колючей проволокой? Что творилось в душе Тхара Тхара? О чем он думал – парнишка с кусочком коры на шее? Что с ним сталось?

– Как думаешь, он выжил?

– Ну Ну потом годами спрашивала о его судьбе у астрологов и предсказателей. Один утверждал, что Тхар Тхар примкнул к повстанцам. Другой говорил, что ее сын бродит по дорогам страны, став странствующим монахом. Третьему звезды раскрыли, что судьба Тхара Тхара сложилась на редкость счастливо. Из армии он сбежал в Таиланд, где женился на богатой, и вскоре даст знать о себе. В какой-то момент Ну Ну потеряла надежду.

– А может, служба в армии ему понравилась и он жив до сих пор?

– Если так, почему за все годы не подавал вестей о себе? Военные увезли его почти двадцать лет назад. С тех пор Ну Ну ничего о нем не слышала. И потом, солдат в бирманской армии достаточно, а деревенских парней они используют в качестве миноискателей.

– Кого?

Может, брат не знал правильного английского слова? Я удивленно смотрела на У Ба, ожидая объяснений.

– Видишь ли, в нашей стране уже который десяток лет идет гражданская война. Не везде, конечно, в некоторых провинциях. Там живут народности и племена, борющиеся за независимость. Обитают они в труднодоступных горных районах, где нет дорог, иногда даже троп нет. В таких местах не пройдет ни грузовик, ни джип. Вот туда-то и посылают носильщиков для снабжения войск продовольствием, оружием и боеприпасами. Кхин Кхин вскользь сказала об этом, но умолчала о главном. Повстанцы часто минируют подступы к селениям. Поэтому первыми солдаты пускают носильщиков, а сами идут следом, но держатся на расстоянии.

– В мире давным-давно существуют устройства по поиску мин. Они и называются миноискателями. Если в бирманской армии есть машины, должны быть и миноискатели.

У Ба наклонился к моему уху и прошептал:

– Насколько я знаю, у солдат, что воюют с повстанцами, таких устройств нет.

– Тогда каким образом носильщики находят мины?

У Ба придвинул свой стул к моему:

– Единственным. Наступая на них.

Смысл его слов дошел до меня не сразу.

– Ты хочешь сказать, что в армии используют носильщиков в качестве… – Это было слишком чудовищно, и я не договорила. – А откуда… откуда ты это знаешь?

– Кое-кто возвращается живым.

Я завертела головой, словно ища подтверждения жестокостям, о которых услышала от У Ба. В дальнем конце трое мужчин вели оживленный разговор. Время от времени кто-то сплевывал в траву красную бетельную жвачку, и каждый раз я вздрагивала от ее вида. Рядом с ними перешептывалась влюбленная парочка. Официантка, погруженная в свои мысли, подметала пол между пустыми столиками. Под алтарем с позолоченным Буддой спала повариха, положив голову на стол. Известно ли им то, о чем только что узнала я? Думаю, да.

Возможно, у кого-то даже был брат, дядя, племянник или другой родственник, которого точно так же забрали выискивать мины в джунглях или на горных склонах и который однажды нашел свою мину.

А может, их братья, дядья, племянники и прочие родственники носили сверкающие черные сапоги?

Я вдруг поняла, как мало знаю о родине отца и насколько она для меня чужая. Как мало мне говорят смеющиеся лица здешних людей.

– О чем ты думаешь? – поинтересовался У Ба.

– О том, как плохо знаю вашу страну.

– Ошибаешься, – возразил он. – Тебе известно все, что необходимо.

– Как это понимать?

– Потом объясню. – У Ба издал странный звук, словно решил поцеловаться с воздухом.

Официантка встрепенулась и посмотрела в нашу сторону. Брат засунул под стакан истертую купюру в тысячу кьят и встал.