После этой пытки Гингольда препроводили в парижскую тюрьму. На допрос его повели на Руе де Соссэ,11, пользовавшуюся дурной славой. «Я ожидал начала допроса, испытывая дикий страх, не будучи уверен, что его выдержу (…). Там у меня появилась возможность покончить жизнь самоубийством. Но мне исполнилось всего лишь 26 лет, и вся жизнь, казалось, была впереди».

И Гингольд решил дать показания. Он попытался убедить сотрудников гестапо, что готов привести их к своему парижскому связному в условленное место, однако попросил снять с себя наручники, чтобы не возникли у того подозрения. В гестапо некоторое время тянули с ответом, но избивать Гингольда перестали. Затем они решили, что ничем не рискуют, ибо если он задумал бежать, то они могли бы сначала выстрелить ему по ногам, а затем схватить и «содрать с него всю кожу». Но они не знали адреса и места встречи со связным Гингольда; этими сведениями располагал только он. «Мы жили напротив (…), поэтому мне было известно, что этот дом имеет второй выход на параллельную улицу». Гингольду удалось захлопнуть дверь перед носом гестаповцев и выскочить во двор, а уже из него — на другую улицу. Таким образом, 23 апреля 1943 года ему удалось бежать[24].

Летом 1940 года во Франции жили примерно 350 000 евреев, из которых больше половины не были французскими гражданами. Они нашли здесь убежище после начала преследований их нацистами в Германии.

В течение первых двух лет немецкой оккупации во Франции правительство Виши предпринимало самостоятельные мероприятия по депортации евреев. Так, в октябре 1940 года оно издало так называемый «Устав иудеев» («еврейский закон»), который был похож на «Нюрнбергские законы» в Германии. Он определял точные критерии принадлежности к еврейской «расе» и исключал значительное число евреев из участия в общественной жизни.

К середине 1942 года положение евреев во Франции резко ухудшилось. Теперь их преследование было узаконено, и они оказались на учете в полиции, вследствие чего их тысячами стали отправлять в исправительно-трудовые лагеря.

Перед всей полицией безопасности и СД ставились задачи, которые побуждали их оказывать активное влияние на национальную политику Франции, которая, в свою очередь, начала подражать нацистской Германии. Кнохена в сентябре 1940 года сменил Теодор Даннекер. Во Франции он непосредственно подчинялся Эйхману.

С лета 1941 года полиция безопасности и СД стали решать «еврейскую проблему». В 1942 году, начиная с июня месяца, начались высылки евреев из Франции, в том числе и в сборный лагерь в Дранси, около Парижа. Оттуда тысячи евреев должны были отправиться в концлагерь Аушвиц.

По своему абсолютно неслыханному масштабу и беспощадности была организована облава, которая прошла 16 и 17 июля 1942 года в Париже. Ее подготовка и проведение может считаться «образцом» для множества последующих акций против евреев страны, в которых участвовали коллаборационистские силы французской полиции. Гестапо в лице Даннекера заранее разработало проект этой облавы и согласовало его с французскими служебными инстанциями: аресты должны были производить исключительно французские служащие, а «Отдел по еврейским делам» оставался как бы на заднем плане. Число евреев, зарегистрированных в специальной картотеке, охватившей двадцать парижских округов, составило 25 000 человек, а в пригородах к этой цифре присоединилось еще более 2000. Все они были приговорены к аресту. По приказу германского военного командования французская уголовная полиция без возражения взяла на себя руководство облавой. Она создала собственную служебную инстанцию для составления «картотеки евреев» в парижской полицейской префектуре, названной по имени ее начальника «Служебной инстанцией Туларда». В целом во время облавы было задействовано около 4500 французских полицейских.

Почти 13 000 иностранных евреев «без гражданства», в том числе больше чем 4000 детей, были арестованы; семьи распадались, многих евреев отправляли в лагеря и позднее депортировали. Сначала евреи с французским гражданством еще были как-то защищены — вопреки массивной дискриминации — режимом Виши. Но уже 27 марта 1942 года первый транспорт с 1112 евреями из Франции отправился в Освенцим. Попытка правительства Виши, поддерживавшего антиеврейскую политику, предоставить себе по меньшей мере некоторую свободу, не прошла. Вопреки немецкому произволу режим Виши старался как-то противодействовать в «свободной зоне» повальной системе уничтожения, составляя так называемые «квоты высылки». Однако евреи с французским паспортом оказались защищенными не более всех остальных и не избежали депортации, которая продолжалась вплоть до 30 мая 1944 года. 75 поездов с 73 000 евреев из французских пересыльных лагерей были отправлены в Освенцим. Почти 50 000 из них сразу же после прибытия погибли в газовых камерах. Во Франции в целом 80 000 евреев пали жертвой произвола нацистов и их приспешников.

До начала войны 1939 года нацистский режим уже вовсю форсировал разжигание антисемитизма, проводя в этом направлении различные государственные мероприятия. Вынужденных эмигрировать евреев лишали прав на их владения, ограничивали в получении банковских вкладов, выдавая им при отъезде лишь незначительные суммы денег. Теперь можно было считать, что процесс «ариезации» завершен. Оставшееся еврейское имущество немецкие «народные товарищи» приобрели по бросовым ценам. Евреи потеряли все свои пенсии и вынуждены были продавать то, что еще принадлежало им, за бесценок.

После военного нападения на Польшу «старое немецкое государство» получило более радикальные возможности для преследования евреев.

Все региональные партийные учреждения, созданные еврейскими общинами, были удалены из империи на восток. Начиная с 1939 года региональные органы власти, НСДАП и гестапо при проведении этих операций координировали свои действия и систематически депортировали немецких и европейских евреев в пересыльные лагеря. Больше всего евреев высылалось из Вены и протектората Богемии и Моравии в Польшу. Спираль террора раскручивалась после начала войны все быстрее и быстрее. В феврале 1941 года было депортировано приблизительно 72 000 евреев. Вместе с высланными евреями в ноябре 1940 года в гетто их оказалось почти полмиллиона. Систематическая «эвакуация» из «старого рейха» продолжалась и на третий год войны. 14 октября 1941 года около 20 000 человек еврейской национальности было отправлено из немецких городов в существующее с 1940 года гетто в польском городе Лодзь. Еще 15 сентября 1941 года поступило предписание полиции, которое обязывало всех евреев с шестого года жизни носить на своей одежде желтую «звезду еврея». Таким образом они были окончательно отделены от общества. Запрет на выезд из страны от 23 октября 1941 года говорил о решающем изменении в национал-социалистской «еврейской политике». Теперь «эмиграция» категорически запрещалась, ее заменили так называемой «эвакуацией».

Центральное управление по депортации, которое вошло в Отдел IV Б 4 имперской службы безопасности, получило всю необходимую исполнительную власть. «Отдел по еврейским делам», находившийся на Курфюрстенштрассе, 116, в Берлине, был неотъемлемо связан с именем Адольфа Эйхмана, который уже отметился в венском «Центральном отделении для еврейской эмиграции». В декабре 1939 года он был назначен Гейдрихом особым референтом в отделе IV (гестапо) РСХА по «освобождению от евреев восточных районов».