Там, где работали пленные, усиленной охраны не было, и они могли отлучаться с разрешения мастера на непродолжительное время. Неудивительно, что в такой обстановке совершались побеги.

Немцам нужна была только здоровая рабочая сила. Поэтому в некоторых центральных лагерях пленных после пребывания в карантинном блоке направляли на работу только в том случае, если они, например, могли пробежать стометровую дистанцию».

Как работали наши соотечественники в плену на немецких «хозяев», мы можем узнать из дневника Ивана Алексеевича Шарова: «14/V. Попал в рабочую команду № 747 фирмы “Максгернер”. Маленький завод. По приезде в команду мы здесь даже немного отдохнули, нам даже показалось лучше, чем в лагере. В бараке чисто, есть матрасы, подушки, одеяла… Такой постели мы не видели, как попали в плен. Правда, еда та же — чай, брюква…

26/V. Работаем тут медленно, но по 11 часов. Ввиду плохого питания эти 11 часов еле выдерживаем… Первую неделю было тихо, не били, а потом стали бить, как в лагере, 25—50 плеток за маленькое нарушение. Из-за недоедания люди стали пухнуть… Это лечат холодной водой — наливают ее в деревянную ванну, загоняют туда два человека и заставляют топтаться на месте. Результат плачевный, потом их отправляют в госпиталь, а там совсем эти люди доходят и умирают…

27/VIII. Нас 60 человек перевели на другой завод, фирмы “Алфред Тефис”, в городе Франкфурте. Номер рабочей команды 721. Работаем все время в ночную смену, питание совсем плохое: суп из брюквы и соленой редьки или картофельных очисток, пропущенных через мясорубку, 300 гр хлеба. Кушать хочется — нет сил. У станков подкашиваются ноги, люди стоя засыпают, охрана увидит — давай бить. Даже в уборную ходим с солдатом под винтовкой…

Люди голодные бросаются везде, например, в урны, хватают разные очистки, воруют сырую брюкву, капусту и редьку, а гады за это бьют до полусмерти. За окурок подобранный избивают и лишают хлеба…»

…Из дневника Сергея Николаевича Воропаева: «Сегодня исполнится год, как я работаю на этой шахте. 365 дней проведено в подземном полумраке на глубине 350 м. Глубина — не важно, а важно то, сколько перекидано угля. Допустим, я каждый день выкидываю по 10 т, и то это составляет в год 3650 т угля (свисток на обед, продолжу позже). Беря в расчет по 20 т ж.-д. вагон, это примерно составляет 2 эшелона угля в количестве 80—85 вагонов. Это, грубо рассчитывая, будет стоить до 30 000 руб. В это самое время на меня уважаемый хозяин израсходовал 180 кг хлеба, 365 кг картошки и столько же брюквы, 12 кг маргарину, немного больше мяса. Расходная сторона обойдется на 1000 или 1500 руб. Можешь представить, каков доход от одного меня предпринимателю, а нас в лагере 913 человек, а сколько всего этих лагерей. Да! Ты скажешь: “Молодец, хвалишься”. О нет, это только горькая истина. Такой маленький жучок, что не в силах ничего сделать, сила принуждения делает это. Не делай этого: это просто-напросто стоит жизни. Искра надежды на будущее принуждает покоряться. Итак, год шахтерского труда закончился. Ровно год, как один день. Только что хлебнул брюквенной баланды. Завтра предвидится выходной, но только будет кошмарный: дезинфекция, перемена, две проверки и пр. На работе думал многое записать, а сейчас все рассеялось, болит голова. Думаю, спикировать еще баланды, ибо сегодня на одной порции трудновато.

О! Дорогой, ты не в силах этого представить, как ужасно трудно быть повседневно голодным. Сергей…»

В этом лагере, где содержался автор дневника, была принята продажа заключенных для работы на предприятиях различных германских фирм, в первую очередь — на шахтах. После смерти людей заменяли новыми. Новым этапом смерти для некоторых категорий советских военнопленных становились концлагеря.

Их классификация была утверждена 2 января 1941 года. В соответствии с ней концентрационные лагеря для всех типов заключенных подразделялись на три категории:

Первая — Дахау и Заксенхаузен. В этих лагерях содержались асоциальные элементы: бродяги, проститутки, гомосексуалисты, представители религиозных сект, уголовные элементы, совершившие незначительные преступления. Все они занимались сельхозработами и не тяжелым физическим трудом.

Вторая — Бухенвальд, Нойенгаме, Нацвейлер, Флоссенбюрг, Равенсбрюк, Люблин-Майданек и Штуттхоф. В этих лагерях содержались особо опасные преступники, перевоспитание которых не предполагалось. Это «политики и враги Рейха», члены социал-демократической и коммунистической партий, бывшие бойцы интербригад в Испании, партизаны, диверсанты. Все они использовались на особо тяжелой физической работе, т.к. были предназначены для медленного уничтожения.

Третья — Маутхаузен-Гузен и Гросс Розен. В этих лагерях содержались евреи и цыгане, которые должны были быть уничтожены в самые короткие сроки. Их физическая сила использовалась минимально.

К слову, в течение очень короткого времени режим содержания лагерей 1-й и 2-й категорий сравнялся с условиями лагерей 3-й.

Сразу же после нападения Германии на Советский Союз в эти лагеря стали направлять советских офицеров, политработников, а следом и других военнопленных за побеги, агитацию против РОА, саботаж на работе.

Основными центрами уничтожения советских офицеров и политработников были Заксенхаузен, Бухенвальд, Маутхаузен. В Освенцим и Майданек для уничтожения поступали в основном рядовые красноармейцы.

В концлагерях военнопленных переодевали в полосатую одежду с буквами «SU» на груди.

В сущности, как обычные лагеря, так и концентрационные были превращены режимом Гитлера в военно-промышленные предприятия и рынки рабов. Ведь вся их деятельность строилась на «самообеспечении» благодаря универсальной рабской силе заключенных.

Единственной разницей между этими лагерями была разница в методах и скорости истребления.

Не зря же именно концлагеря называли «фабриками смерти». Каждая такая фабрика имела в своем составе определенное количество профессиональных убийц, которые непосредственно управляли процессом массового уничтожения. Опыты над живыми людьми стали в концлагерях некой параллельной задачей, которую реализовывали дипломированные врачи. Множество научных институтов, различные монополии совместно с медицинским персоналом концлагерей принимали в них самое деятельное участие.

Из доставленных только в Заксенхаузен свыше 20 000 советских военнопленных в живых осталось лишь около 2500. Только в одном 1941 году в течение двух месяцев там были расстреляны 18 000 военнопленных.

В Освенциме погибло 15 тысяч советских военнопленных.

К слову, в одной только Норвегии в годы войны действовало более 200 лагерей для советских военнопленных. В них, по последним данным, содержалось более 100 тысяч бойцов и командиров Красной армии. Например, на побережье Северного Ледовитого океана в лагере под норвежским городом Тромсе умирали несколько тысяч советских солдат и офицеров с Карельского фронта и Северного флота.

«Это был огороженный двойным забором из колючей проволоки участок голой местности. Единственными постройками на его территории были бараки для охраны и пулеметные вышки. Пленных держали под открытым небом. Мороз в этих местах доходит до 45 градусов по Цельсию. Спасаясь от дикого холода и ураганных арктических ветров, люди пытались сооружать себе убежища. В основном это были норы. Их буквально выгрызали в промерзшей каменистой почве. Копали чем придется — острыми камнями и даже мисками. Вход в норы заваливали ветками или просто завешивали тряпьем. Те, у кого не было сил копать, строили себе некое подобие шалашей. Каркасы сооружались из веток и тонких стволов карликовых берез. Затем все это хрупкое сооружение обкладывалось дерном и мхом. Постелью служила просто куча веток. Об обогреве никто даже и не думал. Не было ни печек, ни дров, поэтому греться приходилось друг о друга, однако при таком морозе это спасти не могло. Ежедневно из холодных убежищ доставали по нескольку обледеневших трупов наших солдат. Их места тут же занимали новые, прибывающие в лагерь военнопленные.