Слева виднелись высокие мачты верфей, на которых строились новые корабли и чинились старые. Тут проводилось кренгование судов, тщательный осмотр трюмов на предмет течи, и даже замена вооружения и гравитонов. В общем, Суржа жила насыщенной жизнью, умея охранять себя от набегов пиратских флотилий, а то и имперских морских сил. Впрочем, сиверийцы еще ни разу не появлялись на траверзе порта, осознавая, что город им не по зубам. Вот Акапис трижды за сорок лет подвергался нападению сиверийского флота, но восточный прибрежный город никак не влиял на стратегическую расстановку сил в южных морях.

Но самым защищенным городом в Дарсии, по личному мнению советника, была Скайдра с ее невероятно мощной крепостью и хитрыми механическими новинками, перегораживающими вход в гавань.

Возле штормтрапа стоял капитан Хелдер в парадном мундире. Традиция обязывала. Заложив руки за спину, он внимательно смотрел сверху вниз на шлюпку и давал какие-то указания.

— Путешествие было увлекательным, корвет-капитан, — заметил Торстаг. — Ваш экипаж вел себя образцово. Вы великолепно вышколили своих матросов.

— Иначе нельзя, — обветренное и красное лицо капитана «Фуэго» оживилось. Возле губ появились маленькие складки от сдержанно улыбки Хелдера. — Мы служим Его Величеству, и любая оплошность ложится пятном на мундире.

«Он излишне драматизирует ситуацию, — подумал Торстаг. — Всем, в конечном итоге, плевать, что за пятно посадил офицер или мичман корвета на свой белый мундир. Ведь король об этих оплошностях не знает, если только на борту нет осведомителя. Скорее всего есть, даже гадать не стоит. Но капитан Хелдер уже десять лет служит на «Фуэго», и в какой-то мере заслуживает индульгенцию».

— Похвально, что вы так рачительно несете службу, — благосклонно кивнул советник. — Его Величеству я обязательно доложу об успехах вашего экипажа. Кухня великолепна, матросы исполнительны, офицеры знают свой маневр.

Корвет-капитан расцвел от радости. Любая похвала важных пассажиров его корабля давала неимоверные возможности в будущем. Глядишь, король чем-нибудь отметит за усердие. Прирежет землицы к родовому поместью. Или благосклонно приблизит ко двору в качестве фрейлины Ее Величества или Ее Высочества принцессы Орнелы одну из дочерей, коих у него было аж шесть.

Дождавшись, когда матросы спустят его дорожные сумки, он привычно спустился по штормтрапу вниз, дождался своих телохранителей, и рулевой дал отмашку. Шлюпка понеслась к берегу, и через несколько минут лорд Торстаг вступил на родную землю, по-настоящему почувствовав окончание тяжелого путешествия.

«Принять горячую ванну, — размышлял советник, покачиваясь в карете. — И сутки, чтобы прийти в себя. А потом — в столицу. Король, надо полагать, ждет с нетерпением. Как-никак, близится очередная военная кампания, а без моего доклада Адмиралтейство с места не сдвинется. Пора просить широкие полномочия. Я делаю куда больше, чем пресловутая агентура Королевского флота».

Это была всего лишь шутка. Лорд понимал, что «сухопутного червя» вряд ли будут слушать убеленные сединами адмиралы и прославленные флотоводцы. А вот короля, которому и предстоит довести до сведения новую информацию, очень даже выслушают, да еще с должным вниманием. Поэтому, приехав домой, он потратил всего лишь два часа на общение с домочадцами: крепко обнял и поцеловал сестру и зятя, живших в особняке на время его отсутствия, прижал к груди двух племянников, соскучившихся по дядюшке. Получив в подарок невероятно огромные раковины, которые Торстаг приобрел в качестве сувениров на Керми, они, радостные, умчались хвастаться ими перед уличными друзьями. Пока прислуга накрывала на стол, лорд успел принять ванну и выкурить ароматную пахитосу.

После ужина советник закрылся в своем кабинете и приказал его не беспокоить. Никаких приемов и визитов. Королевская воля требовала самого лучшего исполнения, и ударить лицом в грязь лорд Торстаг не имел права. И даже на следующий день он почти не появлялся на людях, и завтрак с обедом слуги приносили ему в кабинет.

В Рувилию он выехал, как и планировал, через сутки после прибытия домой. Личная карета с родовым гербом на дверцах, мягко покачиваясь на укатанной дороге, мчалась в столицу. Старый слуга по имени Онхим, всю свою жизнь проведший рядом с лордом, сопровождал его в поездке с необходимым набором вещей. Единственное место, куда Торстаг его никогда не брал — это архипелаг Керми. Онхим обижался, но понимал, что хозяин не зря отказывался от слуги. И дело вовсе не в недоверии. Особые причины заставляли милорда путешествовать только с телохранителями, которые, кстати, и сейчас были рядом, пыля на лошадях рядом с каретой.

— У барона Куэнтрино сгорел старый особняк на Моховой улице, — развлекал Торстага городскими сплетнями слуга, поглаживая ладонями по новому костюму из черного сукна. Как-никак, в столицу едут! Милорд самолично оплатил пошив платья, требуя строгости и лаконизма в покрове. Онхиму очень понравилась обновка. — Тушили долго. Полыхало до небес, милорд! Полгорода сбежалось смотреть. Маркиз Ловен выдал замуж свою старшую дочь замуж за какого-то аксумца. Вы должны помнить этого торговца шелками и пряностями, милорд!

— Дорах Хамеш? — лениво поинтересовался советник, удобно откинувшись на мягкую спинку дивана. Разговаривать ему не хотелось. Он пытался мысленно выстроить разговор с королем.

— Да, милорд! — обрадовался Онхим. — Точно, Дорах! Вот не понимаю, зачем такую красавицу было выдавать замуж за толстого и неповоротливого, да еще копченого с лица, торговца!

«Красавица» стоит аксумца Хамеша, — усмехнулся про себя лорд. — Двадцать пять лет девице. Немудрено, что маркиз уцепился за шанс скинуть с рук прыщавую и худую, как высушенная вобла, дочь. Кстати, зря смеются господа аристократы. Хамеш — очень предприимчивый и удачливый купец. В Сурже у него с десяток лавок по продаже экзотических товаров, не считая шелка и пряности. Фарфор, драгоценное стекло, вина, сладости — удачное сочетание того, что не выпускают в Дарсии. А в Скайдре у него торговый дом. Звон монет перетягивает извечную дворянскую спесь в сторону финансовых соглашений. В конце концов все мы скоро станем торгашами».

— Не заговаривайся, — одернул разговорчивого слугу Торстаг, прервав размышления. — Не твое дело обсуждать решение дворянина.

— Простите, милорд, — сделав покаянное лицо, ответил старик. Он оставался спокойным. За столько лет прекрасно изучив характер своего хозяина, можно опасно лавировать по лезвию кинжала, не опасаясь порезаться. Но, боже упаси, брякнуть такое при посторонних! Вот поэтому Онхим до сих пор сохранил язык во рту.

До Рувилии путь в комфортных условиях, да еще по дороге, имеющей статус королевской, лорд Торстаг добрался к вечеру, и нисколько не смущаясь, что король Аммар может в этот час отдыхать или развлекаться в саду со своими собаками, направился в предместье столицы, где на огромной территории расположился дворцовый комплекс Блайхор.

Огромные решетчатые ворота были заперты. Возле сторожевого домика стояли несколько вооруженных гвардейцев. Они насторожились при виде подлетевшей к арочному пролету запыленной кареты. Герб рода Торстагов им был известен, но устав караульной службы предписывал тщательно проверять сидящих внутри людей. Поэтому карету остановили, а кто-то из стражников открыл дверцу и посветил внутрь магическим фонарем. Быстро срисовал опытным взглядом сидящих, вытянулся и кивнул: