— Мы столько ждать не будем, Эрих, ведь так?

— Так точно, мой фюрер! — впервые Манштейн улыбнулся, словно оценил шутку своего непосредственного начальника.

— Два дня потерпим, пока танки Гудериана соберутся, а там и пора начинать, мой Эрих.

— До наступления группы армий «Б» осталось 24 часа, мой фюрер. А войска генерала Рундштедта и танки Гудериана начнут наступление позже на одни сутки, как только закончится переброска.

Андрей прошелся по кабинету — он не помнил точного числа, когда началось проведение операции «Рот» в реальной, той, истории. Но вряд ли раньше — 5 июня германская армия начнет добивать ошеломленного, находящегося в нокдауне противника. В читанных когда-то книгах историки писали, что французы имели шансы если не на благоприятный исход, то, по крайней мере, на затяжку кампании. И веский аргумент предлагали — танков и самолетов у галлов оставалось не меньше, чем у тевтонов.

Хрена лысого! Наличие танков еще не означает, что они могут переломить ситуацию. Кирасирские и механизированные дивизии обескровлены, а потому не способны нанести контрудар из глубины по немецким танковым группам. А с отдельных танковых батальонов, что «героически» защищают те участки фронта, где германская армия атаковать не собирается, пользы не будет. Они вроде как есть, но на «марсовом поле» их, по сути, нет и не будет. А если и успеют с переброской, то эти батальоны немецкие танковые корпуса просто сомнут и не заметят.

Какая может быть затяжка кампании, если против 70 французских дивизий, треть из которых нуждается в пополнениях, немцы выставили сто сорок, вдвое больше?! Причем германская инфантерия потерь практически не понесла — войну во Фландрии сделали танковые и моторизованные части.

«Победа как никогда близка!» — Андрей в возбуждении пробежался вдоль стола, непонятно чему радуясь и потирая руки.

Лондон

Уинстон Черчилль прихлебнул коньяка — любимый напиток позволял ему хоть немного скрашивать суровые будни и нести нелегкое бремя спасения империи. Если сказать, что ситуация сложилась катастрофической, то значит лицемерно приукрасить действительность.

В таком крайне угрожающем положении Британия никогда не находилась за всю свою историю. Еще бы — из дюнкеркского капкана удалось вывезти только одну дивизию, но без вооружения и техники, еще от двух уцелели ошметки, а семь дивизий попали в плен.

В Англии есть территориальные войска, численность которых в ближайшие недели будет увеличена вдвое от погибшей армии. Но вот в ценности этих формирований Черчилль не заблуждался. Необученные волонтеры, почти без артиллерии, с одной винтовкой на двоих — да немцы, высадись они на острове, сомнут их, несмотря на стойкость, за считаные дни.

— Он мне так показал, что в переговоры вступать не будет, — тихо, с нарастающим гневом прошипел премьер-министр и закурил сигару.

Этот бесноватый фюрер на компромиссы не пойдет, впрочем, как и он сам. Такова ситуация — или Британия победит воспрянувшую Германию, или нацисты угробят империю, которую его предки создавали веками. Третьего не дано.

На французов надежды не осталось, он это начал понимать уже 15 мая, когда ему позвонил их премьер и истерично заорал в трубку: «Мы разбиты! Мы разгромлены!!!»

А потом пришла и телеграмма: «Мы проиграли битву. Дорога на Париж открыта. Пошлите нам все самолеты и все войска, которые только можете». Чего захотели?! Если союзник впал в панику, то ему никто уже не поможет, а посылать своих солдат означает их погубить. В чем Черчилль и убедился несколько дней тому назад. Потерять двести тысяч с лишним — такой катастрофы Британия еще не знала.

На следующий день, 16 мая, Черчилль немедленно прилетел во Францию для совещания с военным и политическим руководством союзников. Доклад генерала Гамелена произвел на всех присутствующих удручающее впечатление — все словно застыли в тягостном молчании.

Как только до Черчилля дошло, что произошло, он моментально вскинулся, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию: «Где стратегический резерв?» И получил обескураживший всех ответ: «Его у нас нет». Именно с того часа он начал подозревать французов в нечистоплотности, в том, что эти союзники хотят заключить сепаратное соглашение с немцами и бросить британцев. Оттого и решился на эвакуацию, жаль, что поздно, да и германцы оказались на диво быстрыми.

Вряд ли французы удержат «линию Вейгана»: наспех вырытые окопы — худое препятствие для бронированной орды новоявленных гуннов. Империя помочь им не может — на континенте осталось только две английские дивизии. Убрать их нельзя — такая мера окончательно кинет французов в объятия Гитлера. Однако и погубить напрасно эти последние боеспособные соединения Черчилль не желал. Потому определенные меры он уже заблаговременно предпринял…

«Фельзеннест»

— Если бы операция «Гельб», мой фюрер, осуществлялась генералом Гальдером и штабом ОКХ в полном соответствии с их планом, то наши войска до сих пор бы находились под фортами Седана, на Маасе!

— Не стоит преувеличивать, Эрих, — Андрей с интересом посмотрел на отрешенную физиономию Манштейна.

Тот, несмотря на то, что занял место начальника оперативного управления вермахта и получил гарантии для будущей карьеры в роли главы имперского объединенного генерального штаба, был фактически оттеснен от реального руководства операциями. Гальдер, начальник штаба ОКХ, мертвой хваткой держался за свои права и, учитывая давнюю его неприязнь к Манштейну, уступать был не намерен.

— Хотя в ваших словах есть значительная доля истины, — слова были брошены с умыслом, как кидают вязанку сухого хвороста на раскаленные угли. И они достигли цели — лицо генерала покрылось багровым румянцем еле сдерживаемого гнева.

— Если бы не своеволие Гудериана, который игнорировал постоянные одергивания со стороны ОКХ, его танки не вошли бы в прорыв. Да тот же Дюнкерк взять, к примеру! Кто требовал отсрочку для перегруппировки наших войск? И Гальдер на это согласился. Он ничего не понимает, — генерал забурлил чайником на раскаленной плите, — в маневренной войне и воюет по старинке, будто нет танков и авиации!

«Эка как тебя перекосило, батенька. Самому порулить охота, но Гальдер до конца „Рота“ рычаги не отдаст. Уговор дороже денег, да и с цоссенскими умниками ссориться пока неохота. Без надобности нам ускорение и перестройка на ходу, насмотрелся уже. Да и злить ОКХ без надобности не стоит, и так, по сути, их от планирования войны отодвину, но пусть пока верят, что все обойдется, а я, на радостях от победы, передумаю».

— По окончании французской кампании мы примем соответствующие меры, — Андрей постарался добавить весомости произнесенному многозначительным покашливанием. — С капитуляцией Франции война не только не окончится, а будет продолжаться с еще большим ожесточением. Или вы думаете, Эрих, что Англия примирится с поражением?

— Нет, мой фюрер. Пока она рассчитывает отсидеться на своем острове, война будет продолжаться. Так было всегда в истории, британцы способны воевать очень долго.