Тив невозмутимо пожал плечами:

– Пытаюсь выяснить причину вашего упрямства. Только бездушное существо способно так пренебречь выгодным предложением и собственной безопасностью. Или вы надеетесь спрятаться в новом браке, за спиной нового мужа?

Леди Янамари вскинула вопросительно бровь и уставилась на собеседника немигающим, воистину змеиным взглядом.

– Тив, я ищу покровительства нового супруга не столько по собственной воле, сколько исполняя настоятельное пожелание Его Императорского Величества. Спросите у лорда Джафита, если необходимо.

– Разумеется, ваш избранник будет придерживаться тех же политических взглядов…

– А что тут такого? Это логично! Всего приятнее, чтобы рядом был единомышленник.

– Ваша логика безупречна. Именно поэтому меня интересует наследство Лердена Гарби. Разве не за ним вы приехали в Санниву?

– Я приехала на Весенний бал, Благословенный. Вы не представляете, как скучно сейчас в Янамари-Тай. Кошмар! Впрочем, вы-то знаете. Не так ли? От преподобного Удаза.

– Он передал мне ваш воздушный… презент, – хмыкнул Херевард.

– Как это мило с его стороны.

Интересно, как это – тысячу лет видеть в зеркале свое лицо изо дня в день, видеть одни и те же сны, столетиями вспоминать о погибших, хранить тайны? В одном Джона не сомневалась – с каждым годом, тем паче с каждым веком все меньше и меньше хочется расставаться с жизнью. Так сказать, входишь во вкус.

– Я вам не верю.

– Воля ваша, Благословенный. Все меняется – когда-то вы мне поверили, теперь – нет. Не в моих силах убедить вас. Можете обыскать мой дом здесь, в Санниве, в Дэйнле и даже в Янамари-Тай, где угодно…

– Мы уже обыскали дом лорда Гарби. И ничего не нашли. Следовательно, его бумаги у вас.

Джона до боли сжала челюсти, чтобы не рассмеяться. Ай да Лерден! Умудрился все-таки спрятать свое главное «сокровище».

– Велики…й, – женщина осеклась под пронзительным взглядом священника-мага, не любившего поминание духов всуе. – Йон Великий! – быстро нашлась она, благо диллайн ловко переиначили в свое время богов покоренных ими народов в предстоятелей своего бога. – Ну, у вас и логика, тив Херевард. Лерден никогда бы не стал хранить что-то ценное у меня, тем более у шуриа, у той, кто почти всю жизнь находится под пристальным вниманием Эсмонд-Круга. Лерден Гарби никогда не стал бы делиться чем-то ценным. Ни-ког-да!

– А этот чуднóй знак с эшафота?

«Ух ты! Догадался? Как мило».

– Мы были очень близки, тив. Душевно близки. Странно было бы не попрощаться. Все-таки расстаемся навечно.

– Ваш младший сын от него? – быстро спросил Херевард.

Сказать «да» было очень соблазнительно, но крайне непредусмотрительно. Все равно что собственными руками вложить оружие против себя в руки Эсмонд-Круга. Клан, из которого происходил Гарби, мог захотеть получить единственного наследника своего родича. А не захотел бы сам, эсмонды заставили бы. Они могут… наставить на путь истинный.

– Нет, не настолько близки. Дурной тон – заводить роман с политическим союзником. Добром такая связь не закончится, – не скрывая снисходительной насмешки, ответила Джона. – Считаете, если я живу всего лишь четвертый десяток лет, то глупа, точно обуянная желаниями юница?

– Помнится, я в таком же возрасте был не настолько разборчив и рассудочен.

– Вы и сейчас не очень-то… разборчивы.

Они обменялись понимающими взглядами.

Следующий танец предполагал смену партнерш, и на него в бальной книжечке Джоны был записан тот самый зеленоглазый красавчик Мендия. Он очень кстати крутился рядом, не решаясь перебить разговор эсмонда. Графине Янамари пришлось пустить в ход старый трюк со стрельбой глазами, чтобы один догадался об окончании беседы, а второй проявил решительность, достойную не только хозяина фабрик, но и воспитанного кавалера.

Правда, получив возможность поддерживать женщину за талию, зеленоглазый фаворит Джафита тут же попытался огладить возможную невесту на предмет мягких изгибов. Его ждало суровое разочарование – в традиционном понимании изгибы у Джоны отсутствовали, а присутствовали исключительно угловатости, свойственные телосложению шуриа. Жозеб Мендия страдальчески поморщился, но желание сочетаться браком с высокородной дамой пересилило естественное для мужчины огорчение.

«Ничего, дружок, перетерпишь. Ради графини не только можно, но и дóлжно. Кое-кого все устраивало и устраивает», – мысленно съязвила шуриа, подразумевая свои скромные телесные достоинства.

Танец снова свел леди Дагманд и леди Янамари вместе, но Джона уже не обращала внимания на соперницу. Ее разум ликовал, озаренный внезапной догадкой. Скорее всего, эсмонды искали архив с помощью одной только магии, свято убежденные в том, что перед силой их Предвечного не устоит ни один тайник. А Лерден, умница Лерден их надул, как заезжий мошенник деревенских простаков, предложив угадать, под какой из трех скорлупок спрятан шарик.

Как же все просто. Осталось только руку протянуть.

Джона сладко улыбнулась леди Лайд и в очередной раз пожалела об отсутствии на балу Аластара. Как славно они отпраздновали бы очередной щелчок по носу тиву Хереварду. Эх!

«Ты мне… ты всю жизнь мне испортил, жареный пес», – мрачно сообщила Джона духу и, не раздеваясь, свалилась на кровать. Последний бокал вина оказался лишним.

«Что, кобелей собиралась в дом привести?»

Воздух буквально пах прадедушкиным ехидством, и более всего оно напоминало чуть приторный аромат розового масла.

«Я – свободная женщина! А этот… как его… ну этот… Роск… Ройс… Хелеворд Рогс… он мне почти жених… Надо же опробовать этого… как его…»

«Шлендра голохвостая!»

Джона расстроилась, обиделась на подобную несправедливую характеристику и хотела было заявить решительный протест, а также напомнить, что всегда была верна Бранду, пока он был жив, по крайней мере. К тому же при чем здесь хвост? Но хмель одержал победу над хрупким женским организмом и унес графиню в объятия сна. В нем виделись заснеженные холмы, романтично серебрящиеся под светом Хелы – Белой Волчьей Луны, меж которыми брела сама Джона по едва заметной тропе. А следом молча шла большая серая волчица. Страшно не было совсем.

Шуриа не только равнодушны к вину, у них еще и похмелья не бывает, сколько ни пей. Это было бы слишком просто – умереть пьяной, беспамятной и в счастливом неведении. Утром Джона проснулась замерзшая, чуть теплее перезимовавшей лягушки, с перепутавшимися волосами, отвратительным привкусом во рту, к тому же трезвая и злая, как тысяча бешеных ролфи. Досталось нерасторопной горничной, получил туфелькой в лоб Аран – миледи гневалась на весь мир, который откровенно желал ей недоброго.