Таким образом, совет Пятисот, можно сказать, был на его стороне.

Но были ещё архонты, стоявшие во главе государства.

- Я сам поговорю с архонтом-эпонимом, - сказал Фемистокл. - Сейчас же пойду к нему домой!

Чтобы Фемистокл предстал перед архонтом-эпонимом не с пустыми руками, один из пританов переписал текст оракула со священной таблички, которую нельзя было выносить из пританея, на одну из обычных табличек.

Архонтом-эпонимом на этот год афиняне избрали знатного гражданина Каллиада, сына Пифокрита.

Дом его находился через две улицы от пританея.

Каллиад только-только встал из-за стола после сытного обеда, когда слуга сообщил о приходе Фемистокла.

Хозяин встретил гостя с благодушием человека, привыкшего философски относиться к любым невзгодам и потрясениям. Каллиад был настроен на войну с персами, именно поэтому ему удалось стать архонтом-эпонимом.

Он выслушал Фемистокла с живейшим интересом, поскольку сам разделял настроение тех аристократов, которые на свои деньги построили боевые корабли, дабы не допустить персидский флот к берегам Аттики.

- Если твои доводы, Фемистокл, будут одобрены народным собранием, тогда Афины, конечно же, не выйдут из Коринфского союза, - сказал Каллиад. - Я велю завтра же объявить о созыве экклесии.

Перед выступлением в народном собрании Фемистокл тщательно подготовил свою речь. Теперь от его красноречия зависела не очередная победа над эвпатридами, не одобрение нового законопроекта, но участие афинян в войне с персидским царём. И в конечном итоге - само существование Афинского государства.

Речь Фемистокла произвела сильнейшее впечатление на его сограждан. Уже утратившие всякую надежду на спасение афиняне вновь воспрянули духом! Да, Фемистокл прав, афинский флот и есть те самые спасительные «деревянные стены»!

После Фемистокла выступали многие ораторы, одобрявшие его толкование оракула. Ярче всех выступили двое: Кимон, сын Мильтиада, и Ксантипп, сын Арифрона.

На стороне Кимона была громкая слава его отца, победившего персов при Марафоне. Ксантипп же возглавлял то крыло воинствующей афинской знати, которая выступала за отвоевание золотых приисков во Фракии и за захват проливов в Пропонтиде, через которые в Аттику везли из Скифии дешёвую пшеницу.

- Покуда персы не будут побеждены на море, Афины будут испытывать нехватку в хлебе, - заявил в конце своей речи Ксантипп.

Народное собрание постановило снарядить сто триер и послать их вместе с кораблями союзников в Эвбейский пролив. Главным навархом народ назначил Фемистокла, хотя он сам предлагал на эту должность Ксантиппа.

Зная о том, что общеэллинское войско в ближайшие дни должно преградить путь персам в Фермопильском проходе, Фемистокл рассчитывал на то, что его назначат стратегом сухопутного афинского войска. Однако спартанцы и коринфяне через своих послов предложили афинянам не посылать в Фермопилы свой отряд, а вместо этого выставить как можно больше кораблей.

Афинские власти пошли навстречу союзникам и решили отправить в Эвбейский пролив сто восемьдесят триер.

Поскольку времени на сборы было очень мало, афиняне успели снарядить только сто двадцать семь триер. Союзники выставили сто сорок четыре.

Шестьдесят керкирских триер так и не подошли. Сильные встречные ветры задержали их у южной оконечности Пелопоннеса.

Морской поход к Эвбейскому проливу едва не сорвался из-за соперничества между афинянами и спартанцами. Афиняне справедливо полагали, что союзники предоставят им главенство на море, поскольку Афины выставили самое большое количество триер по сравнению с прочими городами Коринфского союза. Однако спартанцы не пожелали уступить командование над морскими силами, хотя Спарта снарядила всего десять триер. Спартанцы проявили упрямство ещё и потому, что в этом их поддерживали коринфяне, эгинцы и мегарцы.

На стороне афинян были халкидяне, эретрийцы и кеосцы.

Ксантипп, выступивший перед союзниками, обличал лакедемонян не только в чрезмерной гордыне, но и в том, что те ведут двойную игру.

- Спартанские власти вовсе не считают защиту Фермопил столь уж важным делом, иначе они отправили бы туда всё войско, а не жалкий отряд в триста воинов! - говорил Ксантипп в собрании союзников. - И защиту Эвбейского пролива в Лакедемоне не воспринимают как нечто важное. Только этим можно объяснить назначение верховным навархом спартанца Еврибиада, который совершенно не знаком с морским делом. Более того, Еврибиад относится с презрением к морякам и боится моря. Он совершенно непригоден для командования таким множеством кораблей! Еврибиад не способен править даже одним кораблём!

Пылкая речь Ксантиппа до предела накалила страсти. Правота его была очевидна. В Еврибиаде не было никакой морской хватки. Находясь на корабле, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

С самого первого дня своего появления на флоте Еврибиад только и делал, что следовал советам Адиманта и Поликрита, предводителя эгинцев. Эти двое горой стояли за Еврибиада, ибо понимали, что лучшего наварха у лакедемонян всё равно нет. Главенство над флотом, по сути дела, оставалось за ними двоими.

Понимали это и афиняне, потому настаивали им смещении Еврибиада. Афиняне и их союзники утверждали, что верховным навархом должен стать Фемистокл либо Ксантипп.

Еврибиад же столь недалёк и косноязычен, что не мог и несколько фраз сказать в свою защиту.

Защищал его в собрании союзников Адимант. Он прекрасно знал, какие настроения царят среди пелопоннесцев, как им не хочется уходить далеко от Истма. На этом хитрец Адимант и построил свою речь, заявляя, что исход войны всё равно будет решён на суше, а не на море. Если Фермопилы не будут удержаны, тогда у эллинов останется последний рубеж, чтобы остановить нашествие варваров. И рубеж этот - Истм.

- Фемистоклу нужна победа на море, чтобы доказать своим согражданам, как он был прозорлив, построив большой флот, - говорил Адимант. - Победа на море, несомненно, возвысит афинян над прочими союзниками. Вот почему так рвётся в сражение и Ксантипп. Честолюбие туманит им голову! Они даже не задумываются о том, что флот Ксеркса в не сколько раз больше нашего флота. Персы могут себе позволить проиграть две или три битвы на море, их морские силы не утратят своей мощи. А для нас даже; одно поражение станет катастрофой!

Дабы разрядить обстановку, слово взял Фемистокл.

Он начал с того, что, покуда они тут спорят о главенстве, персы наверняка уже подошли к Фермопилам, где стоит небольшое эллинское войско во главе с царём Леонидом без всякого прикрытия с моря.

- Афиняне уступают главенство над флотом Спарте, дабы Адимант и ему подобные не попрекали меня и Ксантиппа чрезмерным честолюбием, - сказал Фемистокл. - Пусть Еврибиад проявит себя и окажет помощь царю Леониду, который, несомненно, эту помощь ждёт.