перелома, аккуратно придерживая затылок, чтобы девочка не ударилась головой. Мария сразу же пошла ко дну, где её тело недолго покачивалось в такт маленьким волнам. Койкан опустился на колени, прислонился к прозрачной стенке, наблюдая за ребенком, и в ожидании крепко ухватился за тонкие края. Веки Марии давно деформировались, и она перестал моргать. Глаза неподвижно уставились в пустоту и не выражали эмоций. Лаврак упёрся лбом в острую грань борта и, взревев, с силой прижался к нему. По прозрачным стенкам ёмкости побежала тонкая струйка алой крови. Она коснулась поверхности воды и, завиваясь, расплылась по ней причудливыми узорами. Удильщик захлёбывался горем: оно стиснуло его, утопило в своём холодном омуте, и мужчина мог только сдавленно выть, крепко сжимая зубы. Сибас был мёртв — Койкан собственными руками убил его. Застрелил родного брата. Удильщик крепче схватился за борта, и стекло врезалось в мягкую плоть ладоней. Вода окрасилась в розовый, делая Марию почти невидимой. Слова вырвались из бездны отчаяния, и Лаврак, задыхаясь, сбивчиво зашептал въевшиеся в память строки:

— О Святой Исток… заступник всех верующих, — мужчина открыл рот, порывисто выдохнул, и густая слюна, смешавшаяся с кровью, брызнула на подбородок. — Пред Тобою на коленях стою и умоляю: подари мне прощение и покаяние за поступки греховные и умыслы нечистые. Умоляю, подари Свое благословение, ибо каюсь я.

Ноздри девочки пощекотал манящий аромат, и она шевельнулась, приходя в сознание. Набрала в рот побольше тёплой жидкости и осторожно вынырнула со дна. Мария принюхалась и, раскрыв жабры, приблизилась к отцу. Ткнулась носом ему в лоб и с наслаждением слизала с кожи горячую, вкусную кровь. Она приятно обожгла холодный язык и глотку. Койкан потянулся к дочери, а она нежно обвила руками широкую шею и неразборчиво прошипела на ухо:

— Мы-шшш-ку…

Удильщик задрожал и крепче прижал Марию к себе. Затем медленно поднялся, безразлично глядя перед собой, вышел и не спеша отправился на второй этаж. Кровь, стекая со лба, застилала глаза, но мужчина не поднял руки, чтобы вытереть её. Дверь протяжно скрипнула, и Лаврак вошёл в тёмную, холодную спальню. Нащупал коробок, выудил спичку и дрожащими руками запалил фитиль стоящей на столе лампы.

Яркий огонек осветил аквариум: золотая щука плавала на поверхности, перевернувшись кверху брюхом. Её чешуя красиво поблескивала в свете пламени.

Лаврак минуту стоял неподвижно, разглядывая маленький трупик Анны. Тишина была такой громкой, что Койкан слышал её тонкий, протяжный звон. Звук проник прямо в голову, и толстое стекло разума с треском лопнуло, разлетевшись на тысячи осколков. Чёрный Удильщик рывком смёл аквариум со стола, и он разбился о стену, оставив на обоях мокрое, расплывающееся пятно. Щука с влажным чавканьем приземлилась на пол, и её пасть, полная острых зубов, распахнулась от удара о твёрдую поверхность. Койкан схватил стул и, выбив им окно, отбросил его в дальний конец комнаты. Сорвал с карниза взметнувшиеся от внезапного сквозняка занавески и яростно пнул стоящую рядом тумбу. Перевернул стол, взялся за изножье кровати и, взревев, повалил её на бок. Конструкция приземлилась аккурат на рыбью голову и размозжила её. Лаврак рухнул на колени. Из груди вырвался приглушенный клёкот, и Чёрный Удильщик, упираясь лбом в пол, впервые в жизни зарыдал, выпуская на свободу запертое до поры горе.

Глава 24

Исповедь

Марван распахнула глаза, облизнула горячие, пересохшие губы. В комнате было темно и тихо. Старший детектив попыталась сделать глубокий вздох, но не смогла: тупая боль прожгла обе лопатки. Жаркая, тугая, она уютно устроилась внутри и, разгребая уродливыми лапами ветвистую структуру сосудов, свила в их глубине себе удобное гнёздышко. Почувствовав, как лёгкие сжимаются и прилипают к спине, женщина тяжело закашляла. Хлюпающий звук вырвался изо рта, и Марван резко села в кровати. Теряя самообладание, схватилась за горло и сдавленно захрипела.

— Всё в порядке, милая, — Аркан нашел её лицо в темноте, прикоснулся к пылающим щекам холодными пальцами и вытер со лба испарину. — Я здесь.

Старший детектив снова влажно закашлялась, и инспектор тут же вскочил с кровати. Уверенным движением зажег фитиль прикроватной лампы, после чего скинул на пол мешающее одеяло и резко схватил Марван за подбородок, поворачивая её голову. Пошарил руками по горячей коже и со всех сторон оглядел тонкую белую шею. «Ничего», — с облегчённым вздохом подумал он и прижал женщину к груди.

— Я открою окно. Тебе необходим свежий воздух. — Аркан отстранился и с удивлением посмотрел на свои руки: они дрожали.

Инспектор крепко сжал кулаки, пряча их от глаз старшего детектива, но Марван всё равно заметила пробежавший по красивому лицу испуг. От этого стало так страшно, что захотелось провалиться в темноту прямо сейчас: мгновенно, без боли, умереть, как бродячей собаке, подальше от любопытных глаз. Хамс распахнул хлипкие створки, и они задребезжали, ударившись о внутренний откос. В комнату тотчас ворвался поток ледяного ветра. Издалека донеслись затихающие песенки уличных артистов. Люди галдели и смеялись, отмечая уходящий праздник погасшего солнца. Мужчина мысленно укорил себя за глупость: если бы он так долго не упивался ненавистью, то смог бы вырвать у смерти гораздо больше времени. «Это чувство, как паразит, мальчик мой, — слова Конгермана эхом отдались в голове. — Сейчас ты купаешься в его тёплых волнах, но вскоре злоба утянет на дно, утопит в коварном омуте, и тогда ты совершишь ошибки, которые будет очень сложно исправить».

Никогда раньше Марван не задумывалась о том, что в грудной клетке есть внутренние органы, но сейчас, чувствуя, как расправляются лёгкие, поняла, насколько короток и хрупок человеческий век. Вспомнился Карпун и день, когда старший детектив в последний раз видела его живым. Женщина вдруг поняла, что наставник силой сдерживал кашель, потому что не помнила, когда старик унимал влажные хрипы или першение.

— Чёртова Анна Групер! — выкрикнул Аркан, выходя из себя. — Провались оно всё к ханосу!

Мужчина схватил зажжённую лампу и удалился из комнаты. После чего старший детектив услышала, как он остервенело крутит диск телефонного аппарата, набирая чей-то номер. Марван сглотнула и, отдышавшись, встала с кровати. Пол приятно холодил ступни, и она ненадолго задержалась возле распахнутого настежь окна. Ветер потрепал чёрные вьющиеся волосы и, ласково скользнув по женским плечам, вылетел прочь.

— Прошу тебя, приезжай без неё, — голос инспектора стал мягким, но звучал взволнованно, — и посмотри сама.

Марван, тихо ступая в темноте, замерла возле двери и прислушалась к разговору. На том конце провода кто-то затараторил, и старший детектив подошла ближе, желая различить слова.

— У меня нет на это времени, мама, — Аркан посмотрел на свои пальцы и снова сжал руку в кулак, пытаясь унять дрожь. — Жду тебя утром. Адрес знаешь. Обязательно привези с собой то, что я просил.

Инспектор со звоном положил трубку на телефонный аппарат и потёр зашеек. После обернулся к Марван и спокойно произнёс:

— Моя мать работает в Департаменте, в отделе исследований — она ихтиолог. Анна Групер — её ближайшая подруга и выдающийся учёный нашего времени. Эта женщина единственная взялась изучать мутации и их влияние на организм. Я давно просил их приехать, чтобы они осмотрели тебя, но Групер срочно отбыла в командировку и мать не успела повидаться с ней до отъезда, чтобы передать мою просьбу. — Хамс покачал головой и опустился на диван. — Её корабль должен был пришвартоваться несколько дней назад, но…

На старшего детектива нахлынула волна детских воспоминаний. Перед глазами поплыли тошнотворные картинки из прошлого: отец, лежащий на полу, кричащая мать и грузное тело пирата, безвольно качнувшееся от её пинка. Запах свежей крови, пота и мочи ударил в нос, и Марван сдавленно кашлянула. Инспектор закрыл глаза, тяжело вздохнул. Женщина подошла к нему вплотную, и Аркан прижался головой к её горячему животу.

— Не могу позволить себе потерять тебя, — еле слышно прошептал он. — Если бы я только мог изменить прошлое…

Старший детектив присела, чтобы встретиться взглядом с инспектором:

— В этот раз мы поздно нашли друг друга, — она слегка улыбнулась, разглядывая тёмные крапинки в зелёных глазах, — но это не значит, что в следующей жизни мы не встретимся вновь.

Хамс осторожно провёл пальцами по серой чешуе возле глаза любимой и, поджав губы, подытожил:

— Мне