— Мастер Ори, — произнес он сдавленно еще через минуту.

— Что еще? — с тревогой спросил Ори. Он, нахмурившись, подошел к молодому гному. — Что?

— Мастер Ори, — казалось, что Сили трудно говорить. — Топор…

— Что — топор? — холодок пробежал по спине Ори. Неужели металл дал трещину? Или раковина? Перекалили? — мелькали в голове мысли.

— Топор — готов, — сказал Сили. — Я не раз видел, но чтобы так быстро…

Ори пригляделся.

"Топор как топор. Немного вычурный, конечно. Таким много не наработаешь, так ведь и не надо", — думал он.

— Даже мастер Фрар так не может, — меж тем быстро говорил Сили. — Смотрите. Шва на лезвии почти не видно. Стык у топорища — как влитой. Само лезвие гладкое. Ни одного шва, неужели вы не видите? И легкий, словно и не железный вовсе…

Теперь Ори и сам видел. Да, топор был полностью закончен — даже затачивать не надо. Поставить клеймо и отдать граверу — украсить лезвие и рукоять вычурным рисунком. А то, что кажется легким — как это Балин сделал топорище не ровным и гладким, а — удобным, легко лежащим в ладони. Таким его делают настоящие «мастера топора».

— Но Балин ведь — не мастер топора, — продолжал полушепотом говорить Сили. — Да у Фрара на такую работу целый день бы ушел. А Балин за наковальней и двух часов не стоял…

— Не мастер, — тихо согласился Ори. — Но ведь это Балин.

Повернулся, грозно взглянул на притихшего Сили и рявкнул:

— Что застыл? Вставай на молот! Нам еще две рамы и восемь уголков сделать надо.

Через три часа гномы вышли из кузницы. Впереди шел Ори, осторожно и бережно неся в сыром кожаном свертке топор Балина. Ведь по обычаям гномов, Государь обязан сам изготовить себе скипетр — знак власти. Тот, кто не умеет работать в кузнице, никогда не станет царем гномов.

* * *

Зал Мазарбул встречал вошедших нефритовыми и серебряные статуями великих гномов. Тут были статуи Дарина и Дьюрина Второго, его сына. За ними стоял, опершись на свой боевой топор, Азагхал — великий и бесстрашный воитель, нанесший тяжелые раны прародителю драконов, Глаурунгу. Царь Гимил, а также его ученик и последователь — Тэльхар Ногродский повернулись друг к другу, будто на миг прервали философскую беседу, нечаянно отвлекшись на посетителей. Особое место отводилось скульптурам Семерых Праотцов Гномов, что были выполнены с величайшей тщательностью из нефрита. Серебряные фигуры Трора, Трейна и Торина II Дубощита были отлиты совсем недавно, по готовым слепкам, присланным Даином, королем под Горой. От прочих их отличало то, что теперь мастера стали вставлять в скульптуры отшлифованные опалы вместо глаз, чего ранее не делалось. За исключением последних трех, остальные статуи были найдены в Мории. В глубинах ее пещер скрывалось немало мастерских и тронных комнат, спрятанных или заваленных, посвященных тому, либо иному гному, прославившему свое время. Немало трудов было положено, чтобы найти не разграбленные орками комнаты, и доставить статуи наверх, в Мазарбул.

Тому, кто впервые входил туда, казалось, что неожиданно он поднялся на поверхность: солнечный свет щедро заливал зал. Свойства изогнутых зеркал давно были известны подгорным жителям. Лучи, проникающие сквозь световые окна, собирались изогнутыми чашами зеркал в световые пучки и практически целиком, без рассеивания, попадали в жилые помещения гномов. Зал Мазарбул с помощью хитроумной системы зеркал, несмотря на свои впечатляющие размеры, освещался полностью. Кроме того, некоторые зеркала были специально направлены на входы, ослепляя вошедшего.

В древние времена Мазарбул, или зал Памяти, как его называли гномы, задумывался для того, чтобы поражать гостей своим величием. Кроме того, здесь считалось особенно удобно принимать послов враждебных держав. Огромное количество зеркал, тщательно выполненные статуи, неотличимые от живых гномов, множество скрытых боковых проходов и комнат, через которые во время церемонии приема послов проходили вооруженные гномы — все служило только одному. Поразить. Вызвать трепет. Испугать. Когда гости шли между колоннадами, они не могли полностью оценить размеров зала. Несмотря на точные геометрические пропорции, древние строители придали такую особенность именно одному переходу: обычно им вели иноземцев. А близ трона при помощи высоких потолков, зеркальных галерей испециального наклона пола создавалась иллюзия бесконечности, нереальности существования такого места внутри горы, ограниченного пространства.

Трон государя Мории располагался у северной стены в окружении толстых колонн. Они были высечены из той же самой породы, что стены, потолок и пол, представляя собой единое целое. Государь, восседающий на троне, мог видеть все входы и выходы, сам при этом оставаясь незамеченным.

Гости проходили мимо постаментов, на которых покоились шлемы для гномов, людей и эльфов, с гребнями и без, усеянные безупречными рубинами и сапфирами. Кольчуги, железные и плетеные серебром, с золотой насечкой и с бахромой из мелкого жемчуга висели средь роханских ковров и гондорских гобеленов. Лакированные щиты, из бука, панциря черепахи и кожи зверя носорога, окованные червонным золотом, с изумрудами по краям, стояли ровными рядами вдоль колонн. Мечи, полутора и двуручные, сабли, кинжалы и охотничьи ножи чудесной полировки, с алмазными рукоятями были развешены на кузнечных стойках, рядом с боевыми молотами и топорами. Золотые и нефритовые чаши и ковши, сосуды для благовоний, сурьмы и хны, гребни, ножницы, всё чеканного золота, в изобилии и небрежном беспорядке прятались среди парчи и льна. Множество разнообразных обручей и перстней, на которые можно лишь любоваться, а не носить из-за тяжести золота и камней, потраченных на их изготовление, возлежали на бархатных подушечках в деревянных или каменных ящичках, обитых железными и медными полосами. Пояса в семь пальцев шириной, с вплетенными гранеными алмазами и рубинами — вытянулись тут и там пестрыми лентами. Но ощущение грандиозности выставляемого напоказ богатства давали громадные, окованные железом сундуки, набитые под самые крышки золотыми монетами, серебряными слитками вперемешку с грудами опалов, кошачьего глаза, сапфиров, рубинов, бриллиантов, изумрудов, гранатов, малахита и яшмы.

Миновав все это великолепие, послы внезапно оказывались перед троном царя Казад Дума. Следовал церемониал, разный для разных народов. И поприветствовав гостей, государь сходил с трона и, внезапно, проходил мимо. Словно не замечая чужаков он приветствовал собравшихся в зале гномов такими словами:

— Рад видеть тебя, мой народ.

И когда пришельцы оборачивались, то они видели тысячи тысяч гномов, при полном вооружении, в блестящих доспехах, среди богатства и достатка, сильный, многочисленный, единый народ. Глаз неискушенного не мог выделить статуи, расставленные таким образом, чтобы создавать иллюзию многотысячного войска. Мириады отражений от зеркальных стен сливались с толпой. Светлый камень колонн, уходящих вверх, постепенно голубел и от этого казалось, что именно