– Уф, даже название судна не сходится, – вздохнул Петтерсон.

– Их комнаты в доме престарелых, пожалуй, могут дать что-нибудь, – вступил в разговор коллега Ленберг из Нормальма, которого прикомандировали в качестве подкрепления. Он уже успел поговорить с персоналом «Диаманта» и имел свежий взгляд на вещи. – Кражи ведь тщательно спланированы. Наверняка где-то есть какие-то наброски. Забытые кем-то записи.

– Ты прав. Возьми с собой двух человек и поезжай туда, – решил Петтерсон.

– Обыск в богадельне, – вздохнул Ленберг и остановился в дверях. – В нашей работе чего только не бывает.

– Не забудь заглянуть и в коробку из-под печенья, – поддел его Стрембек. – И в матрас тоже.

– Мы должны относиться к этому делу серьезно, – сказал Петтерсон резко. – Нельзя расслабляться, даже если пять человек признаются в одном и том же преступлении.

– Ерунда какая-то, не под силу пятерым старикам совершить кражу произведений искусства, с которой ранее не преуспел ни один профессиональный преступник… Такого быть не может… Честно говоря, по-моему, они насмехаются над нами, – сказал Ленберг.

– Да, это видно невооруженным глазом: пусть, по словам пенсионеров, картины и выкуп пропали, речь идет об идеальном преступлении.

Мужчины не могли сдержать улыбок.

– По их словам, они должны были получить деньги в двух тележках на колесиках, которые они собирались поменять на две аналогичные, набитые газетами. Но потом, послушайте вот это… – продолжил Петтерсон. – Они сказали: все деньги, вероятно, сдуло за борт.

– Десять миллионов улетели в море, а сумки остались, – запротестовал Стрембек. – А что показывают камеры наружного наблюдения?

– Не слишком много. После каждого рейса боцман обычно моет палубу из шланга, и, очевидно, грязь и соль забрызгали объектив. Я не понимаю, зачем вообще эти камеры. Как только они нужны, на экране ничего не разобрать. Я просмотрел все записи, толку – ноль. Кое-где видны темные тени с зонтиками. И кстати, Янсон и Аллансон тоже не заметили ничего особенного: ни стариков, ни сумок на колесиках.

– Готов поспорить, что деньги лежат в коробке из-под печенья в их богадельне, – сказал Стрембек с кривой ухмылкой.

– Нет, сейчас мы поедем в отель, – сказал Петтерсон и поднялся. – Но не забудь, что нам надо искать измененную картину Ренуара, где дорисованы шляпа и усы.

– Естественно, в новом варианте, – буркнул Стрембек и тоже поднялся. Они надели пальто и в лифте спустились в гараж. «Вольво» завелся с третьей попытки, а потом, посидев в пробке в центре города, они в конце концов добрались до Гранд-отеля, незаметно предъявили свои полицейские удостоверения и попросили показать им номера, где жили пятеро стариков.

– Вы ищете пенсионеров из апартаментов принцессы Лилиан? – с дежурной улыбкой поинтересовалась девушка за стойкой дежурного администратора. – И по какой причине?

– Этого мы не можем сказать…

– Ах, они были такие милые. Но, к сожалению, уже выехали. Там сейчас живет одна поп-звезда.

– Мы хотели бы осмотреть номер.

– Боюсь, это невозможно. Подобное не в наших правилах.

Петтерсон и Стрембек демонстративно помахали своими документами. Дежурная, похоже, задумалась, позвонила куда-то, и через несколько минут к ним спустилась хозяйка Гранд-отеля. Когда Петтерсон объяснил ситуацию, она кивнула, проводила их к апартаментам, постучала и, не дождавшись ответа, сама открыла дверь.

– Боже праведный, – только и успела она сказать, прежде чем полицейские проникли внутрь мимо нее. На столе стояли бутылки и полная пепельница окурков, на диване валялась небрежно брошенная футболка, а на рояле висели красные трусы. На столе в гостиной стояли три пустые бутылки из-под шампанского, а на одном из стульев стояла тарелка с остатками еды и смятыми салфетками.

– Да, сегодня мы еще не успели здесь убраться, – пояснила хозяйка.

Комиссар Петтерсон заметил прислоненную к дивану гитару, но что делали трусы на рояле? В спальне дела обстояли не лучше. Над незастеленными кроватями наискось висела картина, повсюду валялась одежда, а выходя, Стрембек чуть не запутался в бюстгальтере. В ванной комнате сильно пахло лосьоном после бритья, а на полу валялась куча грязного белья. В левом нижнем углу зеркала красовались несколько следов от поцелуев, а на полочке рядом с умывальником виднелась расческа с застрявшими белыми волосами.

– Род Стюард? – спросил Стрембек.

– Мы не разглашаем имена наших гостей, – ответила хозяйка.

Они остановились около рояля, и комиссар Петтерсон вспомнил, что Марта рассказала на допросе. Ренуар и Моне висели там. Сейчас же их место занимали две пестрые картины, напоминавшие Матисса и Шагала.

– Как давно эти полотна находятся здесь? – поинтересовался Стрембек.

– Мы купили их в 1952 году, но тогда этого номера еще не было. Давайте посмотрим, его открыли несколько лет назад…

– И они висят здесь с тех пор?

– Я так думаю.

– А вы не видели здесь Моне или Ренуара?

– Но, дорогие мои, большим искусством должны наслаждаться все. Именно поэтому у нас есть музеи. Если вы пойдете в Национальный музей, который находится здесь по соседству, то сможете увидеть их и другие прекрасные картины.

Стрембек беспомощно посмотрел на своего коллегу и прошептал:

– Что мы здесь делаем?

– Ищем Ренуара, Моне и десять миллионов крон. Вот и все, – пробормотал Петтерсон.

Они еще немного пошатались по отелю, пытаясь выяснить что-нибудь, но в конце концов сдались. А когда они спускались вниз, в лифте им составила компанию старая уборщица. Спереди на ее тележке лежали метелка для пыли и мешок для мусора, на полочке над ними стояла банка чистящего средства, жидкость для мытья стекол вкупе с тряпками, а также несколько картин.

– А это что такое? – поинтересовался комиссар Петтерсон и показал на них.

– Картины, которые отправятся в Городскую миссию.

– Городскую миссию?

– Да, это же плохие репродукции. Мы должны иметь хорошие произведения искусства в отеле, а не такой хлам, – ответила уборщица и толкнула их метелкой для пыли.

– Я понимаю, – сказал Петтерсон. – А где тогда отель хранит свои настоящие картины?

– На складе. Там стоят и скульптуры. А еще несколько мы убрали в пристройку, пока в ней идет реконструкция.

Немного спустя Петтерсон и Стрембек в сопровождении одного из охранников отеля попали на склад. Вместе они тщательно осмотрели все произведения искусства и полотна, которые находились там и в пристройке, но не обнаружили никаких Моне и Ренуара. Даже измененных, с намалеванными усами и парусниками. А потом, уставшие, вернулись в здание полиции.

У комиссара Ленберга выдался трудный день. Обыск в доме престарелых тоже ничего не дал, а тут еще сестра Барбара все время ходила следом за ним и ныла о необходимости избежать огласки, одновременно успевая покрикивать на стариков. Опять же обстановка требовала вести себя скромнее, что немного давило, и вдобавок – комиссара не покормили. Даже не дали кофе с печеньем.