– Нет, мы, собственно, живем в доме престарелых «Диамант», но мы сбежали. Сейчас переехали в Гранд-отель, там все и происходило.

– Вот как. Вы, значит, сбежали?

– Да, в богадельне плохо кормили, и потом нас запирали там. Тогда мы взяли такси и уехали оттуда.

– Ага, да, – сказал констебль и почесал лоб. – Когда вас заперли, вы, значит, взяли такси…

– Да, до Гранд-отеля. И там спланировали кражу картин. К сожалению, не все вышло, как мы задумали, – продолжила Марта и немного смутилась, поскольку пришла очередь рассказать, как по-дурацки все получилось. – Перед тем как нам надо было идти за выкупом за картины, разыгрался шторм, и все деньги исчезли. На автомобильной палубе, значит.

– Ничего себе! – воскликнул полицейский и постарался сохранить серьезность. – Деньги исчезли на автомобильной палубе. То есть у стойки дежурного администратора?

Но Марта не слышала его, погруженная в собственные мысли.

– Но, наверное, это была судьба, вы знаете. Не может везти до бесконечности. Поэтому пропажа выкупа выглядит вполне закономерной, но меня беспокоят картины. Они исчезли.

– Какие картины?

– Которые мы украли, конечно. Мы повесили их на стену, уезжая за выкупом, а когда вернулись, они исчезли. – Марта выглядела очень несчастной.

Полицейский вздохнул.

– И что это были за картины?

– Моне и Ренуар, наверное, вы читали в газетах?

– Естественно, я просто хотел проверить, имеете ли вы в виду те же самые картины, – извинился констебль.

– И больше всего меня беспокоит, – продолжила Марта, – что никто, пожалуй, не понимает, насколько они ценные.

– То, что Ренуар и Моне стоят больших денег, знает любой человек.

– Все правильно, но мы нарисовали парусник на пейзаже Моне.

– Вот как, нарисовали парусник?

– Так и есть, и потом мы добавили шляпу и большие усы на картину Ренуара.

– Ничего себе, ага. Да-а, бывает же такое, – сказал констебль и выключил компьютер.

– Но я не закончила, – запротестовала Марта. – Откуда людям сейчас знать, что это ценные картины? Мы собирались вернуть их в музей, как только получим выкуп. Вы должны помочь нам найти их. Они – наше культурное достояние.

– Итак, картины, которые вы похитили, пропали точно так же, как и полученные за них деньги? Удача явно отвернулась от вас, – сказал полицейский. – Знаете, если хотите, я организую, чтобы кто-нибудь отвез вас и ваших друзей в дом престарелых.

– Но мы же преступники! – воскликнула Марта обиженно.

– Да, я понимаю. Но не всегда за это попадают в тюрьму. Я позвоню насчет машины.

Тогда Марта поняла, что он не поверил ей. Ни одному слову. И единственным доказательством их причастности к краже картин были деньги в водосточной трубе, но они же не хотели остаться без них, когда выйдут на свободу. Она посомневалась мгновение, потом взяла себя в руки, открыла портмоне и достала оттуда пятисотку.

– Изучите эту бумажку. У вас есть номера купюр выкупа? Проверьте их. Тогда вы поймете, что мы виновны. – Она бросила банкноту на стол. – То, что деньги пропали на автомобильной палубе, не наша вина. Все из-за качки. Они находились в этой сумке на колесиках, и мы смогли спасти только несколько бумажек. Сейчас она пустая. Посмотрите сами.

Она поднялась, поставила перед собой тележку и открыла крышку так, чтобы полицейский мог увидеть. Ее прямо трясло от возмущения. В собственных глазах она выглядела ловким воришкой, совершившим почти идеальное преступление, и поэтому ей даже отказывались верить.

– Если вы не отнесетесь к моему признанию серьезно, я напишу на вас жалобу и обвиню в халатности, – продолжила она более резким голосом. – Кстати, я подожду здесь, пока вы не проверите номер банкноты. До тех пор я и мои друзья отказываемся покидать это здание. – Она погрозила кулаком, и только тогда констебль поднял трубку и сделал несколько звонков. Связавшись с разными отделами и дважды проверив номер купюры, он положил трубку и удивленно посмотрел на нее.

– Вы правы. Но откуда, во имя всех святых, вы взяли эту пятисотку? Мы вообще думали, что никогда не сможем раскрыть эту кражу. Это ведь было идеальное преступление.

– Вы так считаете? – спросила Марта восторженно. – Идеальное преступление? – И она сразу почувствовала себя просто ужасно счастливой.

– Ваша мать сидит в Крунуберге. Так обстоит дело. Я разговаривала с полицией.

К сестре Барбаре в дом престарелых пришли двое взрослых детей Стины, и по их лицам она поняла, что они просто шокированы.

– Мама, наверное, впала в старческий маразм, – сказала сорокадвухлетняя Эмма и вздохнула. Подобно матери, она была хрупкой блондинкой, но с бледно-зелеными и овальными, как мидии, глазами, а не круглыми и голубыми, как у Стины.

– Ах, черт, она, как обычно, решила не отставать от остальных, – сказал Андерс. Он был на семь лет старше сестры и имел курчавые волосы. Он пожал плечами как бы в знак того, что мать вольна поступать, как ей вздумается.

– Или у нее произошло временное помутнение рассудка, – сказала Эмма.

– Ваша мать была в хорошей форме в последний раз, когда я ее видела. Сейчас я знаю не больше, чем написано здесь. – Сестра Барбара передала две вечерние газеты. Кража в Национальном музее занимала первую страницу в «Афтонбладет».

– «Крупная кража произведений искусства – картины исчезли», – прочитал Андерс и покачал головой. – Я поверить не могу, что мать оказалась замешана в подобном.

– Но посмотри, есть даже снимки, – сказала Эмма и подняла свежий номер «Экспрессен».

Сестра Барбара уставилась на Марту, Стину, Анну-Грету, Бертиля и Оскара, которые улыбались со старых черно-белых паспортных фотографий, и у нее возникло странное чувство, что их язвительные улыбки предназначены именно ей. Она перечитывала заголовок над ними снова и снова.

«Они обвиняются в крупной краже произведений искусства!» – кричал он. Но хуже всего, под снимками красовались их настоящие имена, и было написано, что они жили в одном доме престарелых. Слава богу, название «Диамант» там не упоминалось, но стоит ему всплыть, и Барбару, как она сама понимала, ждут ужасные последствия. Ингмар посчитал бы ее никуда не годной и никогда не женился бы на ней, и уж точно никогда не взял бы ее в компаньоны. Он, пожалуй, даже выгнал бы ее. Она пошла в офис за пачкой сигарет.

– А я считала маму трусихой, – хихикнула Эмма, почитав немного. – Но она явно круче, чем я думала.

– Да, женщины на многое способны, – сказал ее брат и перевернул страницу. – И послушай, ни картины, ни деньги не возвращены. – При этом его голос звучал весело и радостно.

– Да, у мамы явно еще есть порох в пороховницах. Подумать только, они смогли получить и выкуп тоже. Просто шайка воров!