– Охрану удвоил, – процедил Корвин сквозь зубы. – Мерзавец… Знал, что приду.

Ютланд проговорил озадаченно:

– Зачем он такое сделал?

Чакка покосился на него с интересом:

– Полагаешь, только ты ради Мелизенды можешь пойти на безумства?

Корвин быстро взглянул на Ютланда:

– Кто такая Мелизенда?

– Да так, – ответил за Ютланда Чакка. – Простая пастушка. Нет, даже гусятница. Вообще посторонним всегда непонятно… ты знаешь, о чем я. Возможно, Баливар тоже это чувствует.

Корвин запнулся, взглянул на Ютланда.

– Мои люди готовы на штурм. Я не допущу, чтобы Брижжит стала женой этого мерзавца!.. Как только начнется схватка, мы с тобой и десятком лучших воинов, не вступая в общий бой, будем прорубаться вовнутрь…

Ютланд прервал:

– Ты командир, как и всегда им был, но я сейчас не в твоем отряде. И я не враг Баливару, он это знает. Думаю, он знает и то, что я уже похищал для него Брижжит из твоего лагеря и что она сбежала от нас по дороге…

Корвин насторожился.

– Что ты хочешь?

– Я пойду к нему, – пояснил Ютланд. – Спрошу, зачем он это делает. Может быть, что-то не понимаю?.. Но, наверное, хоть женщины и все дуры, однако в жены нужно брать ту дуру, которая не будет тебе врагом?

– Он надеется, – сказал Корвин с жаром, – что она смирится. Он правитель города, у него вся власть, казна, войско…

– Смирившийся враг, – ответил Ютланд рассудительно, – все равно враг. Или я не прав? Может быть, потом она и с тобой рассорится, но с Баливаром не ладит уже сейчас… В общем, ждите.

Чакка предупредил:

– Он тебе ее не отдаст. Может быть, тебе бы и отдал, но не для Корвина… Ох, хорошо, что меня не слышит Мелизенда.

– Кто такая Мелизенда? – повторил Корвин. – Она так важна нашему Ютланду?

– Вот-вот, – ответил Чакка, бросив короткий взгляд на Ютланда. – Всего лишь гусятница, простая гусятница, но ради нее наш Ют готов разрушить любое тцарство.

Ютланд не повел и бровью, сказал веско, будто не замечая насмешки:

– Я должен услышать, что скажет сама Брижжит. Может быть, уже переменила свое решение? Все-таки Баливар богат и знатен, не только хорош собой и вообще знатный воин из достойного рода. Многие женщины хотели бы оказаться на ее месте.

– А если все-таки…

Ютланд прервал:

– Я поговорю с обоими. И тогда решу.

Чакка сказал с грозным весельем:

– Тогда мы услышим о твоем решении еще отсюда. Успеха тебе, Ютланд!

Корвин сказал хмуро:

– Надо было и мне. Чакка, мы же можем прикинуться нищими.

– Так нищих и пропустят во дворец, – ответил Чакка с иронией. – Но пусть идет, а мы что-то придумаем… В город точно проникнем, а там подумаем на ходу.

– Я постараюсь провести в город если не всех, то хотя бы отряд, зато лучших…

Ютланд уже не слушал, поднялся в седло и, свистнув рыскающему по сторонам хорту, направился к воротам.

Стражники на одинокого парнишку в седле могучего жеребца покосились с вялым интересом, один хотел что-то спросить, но между ними оказался громадный хорт и, оскалив клыки, посмотрел молча в глаза.

Ютланд проехал, ничего не спрашивая и ни на что по сторонам не реагируя. В городе обычная жизнь, торговцы уже разложили на прилавках товары, женщины бродят с плетеными корзинками в руках, выбирают мясо посвежее, а яйца покрупнее, но ближе ко дворцу правителя патрули городской стражи начали попадаться чаще.

Когда он подъехал к воротам металлической ограды, окружавшей сад дворца, там на дежурстве четверо воинов в доспехах и с оружием в руках, у всех такой вид, что вот сейчас выступят на войну.

Один сделал движение загородить всаднику дорогу, но его сосед сказал громко:

– Это друг Баливара!.. Был у князя недавно.

Ворота перед Ютландом хоть и неохотно, но распахнули. Хоть и мальчишка, но конь богатырский, да и собаки такой у простолюдина быть не может, так что с такими непонятными нужно поосторожнее.

Уже князь, мелькнуло у Ютланда. Сам себя возвел или городской совет постарался? А разве совет может своей волей?.. Ладно, не его дело. Нужно поскорее выяснить насчет Брижжит и ехать дальше. Не просто ехать, а везти это вот трепетное пищащее существо, от одной мысли о котором в его ледяном сердце сразу нечто теплеет, ярость уходит, а мир кажется странно ясным и чистым.

Он проехал по вымощенной диким камнем дорожке к ступенькам, навстречу сбежал рослый воин в богатой одежде, выставил ладонь в предостерегающем жесте.

– Коня и пса придется оставить, – сказал он веселым, но властным голосом. – Что делать, дикие времена уходят…

– А раньше было можно? – спросил Ютланд.

Воин ухмыльнулся.

– Не только, – сказал он, – а теперь что? Нечего будет внукам рассказывать…

Он безбоязненно взял Алаца за узду, тот даже не попытался укусить, только взглянул на Ютланда с укором.

– Я быстро, – пообещал Ютланд. – А вы тут друг за другом присматривайте.

По ступенькам взбежал быстро, двое воинов с копьями в руках нехотя отступили от двери. Он пнул в створки мощно и вошел в холл, чувствуя, как на загривке вздыбливается шерсть, словно у зверя при виде опасности.

В холле несколько горожан в праздничных одеждах, ноздри уловили аромат благовоний, которыми пользуются жрецы, слишком мощный для здания городского совета запах. Даже для княжеского дворца как-то слишком.

Он повел ноздрями, струя все еще висит в воздухе, медленно размываясь, ведет в сторону внутренних помещений. Сердце стукнуло чаще и тревожнее, пошел быстрыми шагами, прицельно держа взглядом дальнюю дверь.

Двое стражей по обе стороны заранее скрестили копья, перекрывая вход. Ютланд ощутил, как в глазах вспыхнуло багровое пламя, дверь стала красной, как и весь мир.

Стражи в последний момент отпрыгнули в стороны, а он прошел прямо, почти не заметив, как с грохотом рухнула тяжелая дверь.

Он прошел по ней в небольшой зал, где на возвышении кучка роскошно одетых горожан, там же двое жрецов, Баливар и Брижжит в платье невесты.

Один из жрецов провозгласил:

– Объявляю доблестного князя Боливара и юную Брижжит…

Брижжит прокричала:

– Я не хочу за него!.. Он берет меня силой!

Баливар зло ухватил ее за руку, Ютланд видел, как побледнела и закусила губу, хватка у Баливара, привыкшего сжимать рукоять тяжелого меча, может раздробить тонкие женские косточки.

Пора вмешаться, мелькнула мысль, он растолкал толпу богато одетых людей и двинулся через открытое пространство к брачной церемонии.