Отец Мэттингли не помнил, когда он впервые услышал это слово– «неизлечимая». Дейрдре впала в буйство еще до выписки из больницы.Рассказывали, что она беспрерывно разговаривала вслух, хотя рядом никого не было,и все время повторяла одну и ту же фразу: «Ты это сделал, ты убил его!»Медсестры боялись заходить к ней в палату. Однажды Дейрдре прямо в больничномхалате отправилась в часовню и там посреди службы начала смеяться и что-тогромко выкрикивать. Обращаясь к пустоте, она обвиняла неведомо кого в убийствесвоего возлюбленного, говорила, что ее лишили ребенка и бросили одну среди«врагов». Попытки монахинь утихомирить Дейрдре вызвали у несчастной новыйприступ буйного помешательства: она буквально взбесилась. Пришлось вызватьсанитаров, которые и забрали ее, кричавшую и отбивавшуюся.

Весною отец Лафферти умер. К тому времени Дейрдре поместилив какую-то закрытую лечебницу. Куда именно – никто не знал. Рите Лониган оченьхотелось написать Дейрдре, и она попросила своего свекра Рэда узнать адрес.Однако мисс Карл сказала, что в этом нет необходимости – никаких писем.

Только молитвы за Дейрдре…

И потекли годы…

Отец Мэттингли покинул приход. Он трудился в иностранныхмиссиях. Работал в Нью-Йорке. Вдали от Нового Орлеана он постепенно пересталвспоминать обо всем, что было связано с этим городом. Лишь одно воспоминание нежелало оставлять его мысли и неизменно вызывало чувство стыда: Дейрдре Мэйфейр…Несчастная девочка, которой он не помог… Его заблудшая Дейрдре…

Уже в тысяча девятьсот семьдесят шестом году, когда отецМэттингли ненадолго приехал навестить свой старый приход, он отправился наПервую улицу и за знакомой оградой увидел худощавую бледную молодую женщину,сидевшую в кресле-качалке на боковой террасе, обтянутой ржавой сеткой отнасекомых. Эта женщина в белом халате походила на привидение, но священник,увидев рассыпанные по плечам черные локоны, сразу же узнал в ней Дейрдре. Акогда отец Мэттингли открыл заржавленные ворота и по дорожке из плитняка подошелк террасе, он увидел, что и выражение лица у нее осталось прежним. Да, то былаДейрдре, та самая девочка, которую однажды, почти тридцать лет тому назад, онпривел в этот дом.

Полускрытая провисшей на тонких деревянных рамах сеткой,Дейрдре сидела совершенно неподвижно и никак не отреагировала ни на появлениеотца Мэттингли, ни на его голос, шепотом позвавший ее:

– Дейрдре.

Шею ее украшал кулон с великолепным изумрудом, а на пальцеблестело кольцо с рубином. Те самые драгоценные камни, о которых слышал священник?Как не вязались они с бесформенным халатом.

Встреча с мисс Милли и мисс Нэнси была короткой. ОтецМэттингли чувствовал себя неловко… Да, Карл, разумеется, в своем офисе,работает. Да, на террасе действительно сидит Дейрдре. Теперь она живет дома, норазговаривать с ней бесполезно.

– Она совершенно лишилась разума, – с горькойулыбкой объяснила мисс Нэнси. – Вначале электрошок выбил из нее память,потом и все остальное. Теперь Дейрдре в таком состоянии, что, случись пожар,она, несомненно, сгорит вместе с террасой. Бедняжка то и дело ломает руки,пытается что-то сказать, но не может…

– Прекрати, Нэнси, – прошептала мисс Милли, слегкакачнув головой и скривив рот, словно обсуждение таких подробностейсвидетельствовало о дурном вкусе.

Она сильно состарилась и превратилась в такую же утонченнуюседовласую леди, какой когда-то была мисс Белл. Та давно уже умерла.

– Хотите еще кофе, святой отец? – словно стремясьсгладить неловкость, вызванную последним замечанием, спросила мисс Милли.

И все же, несмотря ни на что, женщина, сидевшая вкресле-качалке, оставалась красивой. Шоковая терапия не сделала седыми ееволосы. И глаза Дейрдре оставались все такими же голубыми, хотя сейчас ихвзгляд был совершенно пустым. Словно церковная статуя. «Отец, помогите мне». Наизумруд упал свет, и камень вспыхнул, как маленькая звездочка.

В последующие годы отец Мэттингли редко приезжал на юг, нокаждый раз неизменно навещал дом на Первой улице, хотя явственно ощущал, чтоему отнюдь не рады. Извинения мисс Нэнси становились все более короткими, и тоних – все более резким. Иногда на его звонок вообще никто не выходил. Если миссКарл была дома, визит ограничивался торопливым обменом несколькими фразамипосреди пыльного зала и атмосфера была весьма натянутой. Ему больше непредлагали выпить кофе в беседке. Отец Мэттингли обратил внимание на толстыйслой пыли, покрывавший великолепные люстры. Неужели они даже свет зажигатьперестали?

Конечно, женщины постепенно старели. В 1979 году умерлаМилли. Похороны были внушительными, и на них съехались родственники со всейстраны.

А в прошлом году не стало и Нэнси. Сообщение о ее кончине,полученное от Джерри Лонигана, застало отца Мэттингли в Батон-Руж, и он успелна похороны.

Мисс Карл перевалило за восемьдесят – совсем старуха:костлявая, сухая как щепка, с крючковатым носом, седыми волосами, в очках столстыми стеклами, из-за которых глаза казались непомерно большими; распухшиелодыжки выпирают из черных туфель со шнуровкой. Во время прощальной церемониина кладбище она была вынуждена сидеть.

Сам дом неотвратимо разрушался. Когда отец Мэттинглипроезжал мимо него на машине, его глазам предстало весьма безотрадное зрелище.

Дейрдре тоже изменилась – от ее хрупкой, тепличной красотыне осталось и следа. Усиленные попытки сиделок заставить ее ходить оставалисьтщетными: Дейрдре спотыкалась на каждом шагу, а вывернутые в запястьях, как убольных артритом, руки висели точно плети. Сиделки жаловались, что голова уДейрдре постоянно падает набок, а рот всегда открыт.

Картина даже издали выглядела печальной. А драгоценныеукрашения на Дейрдре делали ее поистине зловещей. Бриллиантовые серьги в ушахживой статуи. А изумруд величиной с ноготь большого пальца, висевший у нее нашее? Отец Мэттингли, который превыше всего верил в святость человеческой жизни,вдруг подумал, что смерть была бы для Дейрдре благословением.

На следующий день после похорон Нэнси, проходя мимо старогодома, священник столкнулся с незнакомым англичанином, стоявшим у дальнего концаограды.

Этот представительный человек сообщил, что его зовут ЭронЛайтнер, и без обиняков поинтересовался:

– Вам что-нибудь известно об этой несчастной женщине?Вот уже более десяти лет я вижу ее на этой террасе. Знаете, меня беспокоит еесудьба.

– Меня тоже, – признался отец Мэттингли. – Говорят,ей уже ничем нельзя помочь.

– Какая странная семья, – сочувственно произнесангличанин. – Сейчас так жарко. Как вы полагаете, ощущает ли она зной? Напервый взгляд кажется, что ей не должно быть жарко, поскольку под потолкомтеррасы установлен вентилятор. Однако он, похоже, сломан.