— Смотрите.

В ответ ее оглушил испуганный крик девушек. Лианора побледнела и тоже заглянула в комнату. Там на кресте, распятой, висела молодая девушка.

Планета Сивилла. Степь

Прошел трик с тех пор, как Радзи-ил, попал в плен к сотнику разбитого и рассеянного по просторам степи, племени Муйага. Теперь он имел имя позорное, но все же имя, что его делало почти равным другим рабам. Только по положению он оставался ниже козопаса. Он был чистильщиком берегов. Не сказать, что работа была обременительной или тяжелой, совсем наоборот, просто нужно быть внимательным и старательным. У орков в обычае было останавливаться у рек. И ниже по течению они устраивали отхожее место. Все стойбище ходило справлять нужду на берег, а его задача была собирать нечистоты и выкидывать в реку, чтобы берег всегда был чистым. Обычно такую работу доверяли мальчишкам. Но хромой Башык не смог или не захотел найти ему другое занятие. Поначалу он проверял его работу. В первое же утро он нашел неубранную кучу и, схватив юного эльфара за шиворот, окунул того лицом в дерьмо с зеленными мухами. Оставив измазанного, и оторопевшего от такого поступка чистильщика, преспокойно ушел.

В первый день работы его очень рано разбудила Керти. Она убегала на дойку.

— Вставай, миленький, — растолкала его девочка. — Тебе пора. Вот, мама приготовила лопатку для работы. Собирайся живо и иди на берег, куда идти, ты уже знаешь.

Радзи-ил, зевая, поднялся и стал неспешно одеваться. Девочка критически посмотрела на него.

— Радзи-ил. Тебе нужна другая одежда, эту нужно приберечь.

Парень удивленно посмотрел на девочку, потом на сапоги и штаны.

— Но у меня нет другой одежды.

— Я знаю, ты поговори с мамой, — Керти уже натянула на себя обноски и уселась на ночное ведро, — она сможет достать. А сапоги лучше оставить в шатре, иначе другие рабы у тебя их отнимут. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Керти, но тогда я буду ходить босым.

Радзи-ил вертел в руках сапог и не знал, что ему делать.

— Лучше привыкать сразу, миленький, — девочка поднялась с ведра, — не забудь вынести это ведро и сполоснуть. Ну все, я побежала, — девочка выпорхнула из шатра.

Радзи-ил с сожалением отложил сапоги, брезгливо поднял ведро и вышел из шатра. На небе еще были звезды, но край неба начинал светлеть. Костры погасли и стойбище спало. Он прошел мимо равнодушно посмотревших на него часовых. Зашел в холодную воду по колено, вылил нечистоты и сполоснул ведро. Просидел он на берегу до рассвета. Первыми к реке пришли рабы, они опустошали ведра, бросали любопытные взгляды на эльфара и уходили. Пришли два паренька. Худые, в одних рваных штанах и почти черные от загара. Они оставили ведра и направились с Радзи-илу.

— Бледный, раздевайся, — приказал один из них.

Радзи-ил поднялся, но сделать ничего не успел, второй мальчик, стоявший до этого с равнодушным видом, молча и очень быстро ударил его босой ногой между ног. Не ожидавший такого от мальчишек, эльфар согнулся, ухватившись за пах рукой. В руках говорившего оказался гибкий прут от речного дерева. Он обхватил им его шею и стал душить. Второй схватил его ноги и прочно удерживал. Воздуха не хватало. Перед глазами поплыли красные шары. Радзи-ил хрипел и силился разорвать удавку. Но в конце, уже теряя сознание, он сдался. Юноша чувствовал, что его отпустили и стали раздевать. Помешать мародерству мальчишек он не мог. Он старался вдохнуть воздух и прийти в себя, с сипением втягивал его и с хрипом выдыхал. Юноша еще несколько минут лежал, а когда поднялся, то увидел, что он в одних подштанниках. Шея на месте, где его душили удавкой, болела. А вскоре заглянул хромой Башык, увидел в каком состоянии раб и насмешливо хмыкнул. Справил в реку малую нужду и прошелся по берегу, вот тогда-то он и нашел эту проклятую кучку.

До обеда Радзи-ил убирал берег, его душили слезы и жалость к самому себе. Много раз он обращался к умершим предкам, чтобы они замолвили за него слово перед Творцом. Обещал жить честно и совершить подвиги во славу Творца. Но предки оставались безразличны к его мольбам. Поднявшееся светило нещадно пекло голую спину, никогда не знавший загара снежный эльфар страдал. К физическим страданиям прибавлялись страдания душевные. Его душила обида и отчаяние, даже мальчишки смогли его ограбить. Он, учившийся сражаться с оружием и без него у лучших мастеров княжества, уступил простым рабам. При воспоминании своего позора, у него на глазах наворачивались слезы. О том, что с ним сделал хромой Башык, он старался не думать.

После обеда к нему заглянула Ларисса. Она принесла ему лепешку, кусок холодного мяса и гайрат. Женщина с улыбкой оглядела эльфара. Тот с трудом жевал жесткое мясо и запивал гайратом, глотать ему было больно.

— Тебе придется отбить свою одежду, малыш, — сказала Ларисса, — иначе тебя изведут. Но с одеждой я могу тебе помочь. Ты хочешь, чтобы я тебе помогла? — Радзи-ил вытер слезы и кивнул головой.

— Но ты должен будешь со мной спать, малыш. — Радзи-ил посмотрел, не понимая на женщину. — Но мы и так спим вместе.

— Нет, малыш, ты должен будешь стать моим любовником. Ты готов? — Снежный эльфар опустил голову и согласно кивнул. Ему было все равно. Потом посмотрел на рабыню. — Я не понимаю произнес он тихо, — зачем я тебе нужен. Здесь есть другие рабы, взрослые.

— Секрета никакого нет, малыш, ты из снежных эльфаров и твое семя исцеляет людских женщин. Они делаются моложе, здоровее и красивее. Вот, для чего ты мне нужен. А тебе нужна я. Я могу оставить тебя жить у себя, а не под повозкой Башыка. Я научу тебя, как себя вести и что делать, чтобы меньше страдать. Так что выгода есть обоим, малыш. — Она дождалась, когда он доест и потащила его в кусты.

Вечером, когда он вернулся в шатер, его ждала орочья одежда. Заштопанная рубаха из степной конопли и кожаные штаны, обрезанные по колено. Все было чистое. Рядом стояли кожаные мягкие ботинки орков с веревками и обмотки.

Многие женщины орчанки, да и молодые орки носили такую обувь. Они наматывали обмотки на ноги, надевали чуи, как на орском назывались мягкие башмаки и веревками крест на крест обвязывали икры, почти до колена. Ларисса показала ему, как наматывать обмотки, как закрепить их на ноге и обвязать веревками. Потренировавшись, он мог сам это сделать.

— Ноги всегда сухие, — поучала Лариса, — а промокнут, перевернул обмотки сухой стороной, и они опять сухие.

Затем Лариса его накормила и уложила рядом.

— Керти сегодня не придет, — сообщила женщина, она обняла юношу и прижала его к себе. — Мне повезло, что ты попался гаржику, малыш. А тебе повезло со мной, — она дунула на его ухо, что смешно двигалось, улавливая звуки и засмеялась. — Расслабься, — сказала она и начала гладить его, и, по началу стеснявшийся Радзи-ил, отдался ее воле.

Утром он вышел уже в обновке. Он, пригибаясь, пробрался к краю лагеря, совсем с другой стороны от реки и нашел нужную повозку. Все было так, как обрисовала ему Ларисса. Под повозкой, подстелив старую попону от лорха, спали два грабителя. На одном была его рубаха, на втором штаны и ремень. Как захватывать бесшумно спящих часовых, Радзи-ил знал прекрасно, много раз отрабатывал это до автоматизма. Он неслышно подкрался с краю и камнем ударил ближайшего по затылку. Обошел повозку и точно также поступил со вторым. Оглядываясь вокруг, он осторожно раздел их до гола и облил нечистотами. Если бы кто-то увидел его, то быть ему поротым кнутом. Но к его счастью, все прошло тихо. После этого юноша вернулся в шатер и передал вещи Ларисе.