было, чтобы они кусали меня за лодыжки, угрожали мне своей силой и объединялись в группы, пытаясь утихомирить меня. Лавиния все равно хотела их для своего разлома, и хотя я не хотел отдавать моей жене больше власти, чем нужно, это было очевидным решением проблемы Советников и их потомства.

Достаточно было пригрозить их маленьким детям, чтобы заставить их подчиниться моей власти. Младшие щенки Антонии так легко закричали, когда я приставил нож к их горлу, и тогда все трое Советников подчинились. Слабость. Такая отвратительная слабость — пожертвовать собой ради каких-то хлюпиков, которые, скорее всего, никогда не обретут полную силу.

Лавиния и я подчинили их вместе с Запасными, привязав их к разлому без единого дуновения магии. А остальные члены их бесполезных семей послужили хорошим стимулом для того, чтобы они продолжали подпитывать разлом своими силами, продолжали бороться, несмотря на усталость и потерю надежды. Да, на этот раз Вард не ошибся в своих прогнозах. Он даже сумел проникнуть в сознание предательских мерзавцев, которые когда-то клялись мне в верности, и нашел хитрый способ Мелинды связаться со своим старшим сыном. Это стало глазурью на торте — заманить Наследников сюда с помощью ее кристалла и услышать, что они тоже стали жертвой моих планов и были обездвижены на ониксовом алтаре.

Но теперь все это, каждый кусочек был разбит вдребезги — эта сука Вега ворвалась сюда в темноте ночи и испепелила мой прекрасный особняк. Я не знал, как ей это удалось, пока она страдала от тяжести своего поражения на поле боя, но отрицать этого было нельзя, когда я кружил вокруг своего прекрасного дома, рыча от ярости и ужаса, эхом разносившегося по выжженной земле. А где были мои нимфы? Где был Вард? Хоть кто-нибудь, кто мог бы сообщить об этом нападении?

Я сделал круг над домом и приземлился на выжженную лужайку перед тем, что когда-то было моей прихожей, и земля вздрогнула под моим весом, прежде чем я снова превратился в человека. Лавиния материализовалась передо мной, подбирая с земли мою нефритово-зеленую мантию, застежка которой была разрушена во время моего смещения, но длина ее осталась целой. Я выхватил мантию из ее рук и накинул на плечи, прежде чем подойти к инферно, которое вилось к небу, поглощая все вокруг.

Я потянулся к нему, пытаясь схватить пламя, чтобы потушить его, но оно разгорелось еще жарче, заставив меня отдернуть руку с проклятием ярости.

Я повернулся к своему поместью, огромные деревянные двери застонали, поддавшись пламени, и сорвались с петель с оглушительным грохотом, который пронзил меня до глубины души.

— Нет! — прокричал я в ярости, бросая вызов, и побежал вперед, перелезая через них и пробивая проход внутрь.

— Мой король — это небезопасно! — кричала мне вслед Лавиния, но мои мысли были прикованы к моим самым ценным сокровищам в хранилище. Я должен был добраться до них и вытащить их из глубин этого проклятого огня, который стремился поглотить все, что я присвоил себе.

Жар этого пламени обрушился на меня с лестницы, и мой портрет в форме Дракона на вершине лестницы растаял под интенсивностью огня. Все горело, огонь жадно уничтожал лестницу, а золотые перила были лишь оплавленными лужами металла, растекающимися по плитке, испорченными и опустошенными, потерявшими свою ценность.

Я издал крик страдания, забегая все глубже в дом, огонь вырывался из каждого дверного проема, и я избежал всего этого только благодаря удаче звезд и силе воздушного щита, который я воздвиг вокруг себя, хотя даже он не мог полностью погасить жар этого огня.

Я быстро продвигался по дому, торопясь вниз по лестнице и думая только о сокровищах, пробираясь по коридорам.

Наконец я добрался до своего хранилища и остановился на месте, обнаружив вырезанную фигуру Феникса, выжженную прямо по центру двери.

Ужас пронзил меня, когда я уставился на невозможность этой реальности. Эта дверь была непробиваемой, как ее металл, так и заклинания, которые я использовал, чтобы запечатать ее на месте. Но пока мое сердце колотилось в яростном отрицании того, что я видел перед собой, я понял, что она сделала, как она обошла магию, разрушив центр двери, и как легко ей удалось совершить этот ужасный акт.

Спотыкаясь и моргая от дыма, я заглянул в пещеру, которая должна была быть заполнена моими самыми ценными сокровищами. Сокровища Дракона — это его душа, самое важное для него во всем мире, а мои… исчезли.

Она забрала все, все сокровища, которые я хранил в этом сейфе, каждую реликвию и драгоценность, каждую частичку.

Дым поплыл по комнате, и что-то привлекло мое внимание на дальней стене, мои ноги спотыкались друг о друга, когда я подошел к этому, мерцание, которое оно испускало, заставило меня слюной захлебнуться от мысли, что она что-то упустила, что что-то осталось, один кусочек…

Сияющее золото, которое так соблазнительно манило меня, запылало ярче, когда я приблизился к нему, и моя кровь закипела, когда я вгляделся в золотые, мерцающие слова, выбитые на стене и украшенные огнем самого Феникса.

«Да здравствуют гребаные королевы!»

Гнев хлынул из меня потоком, паника и ужас столкнулись в глубинах моего существа, когда я прочел эту издевку и ощутил всю полноту этого удара против всего, чем я был, и всего, что мне было дорого.

Я заревел так громко, что задрожал потолок, и вдруг он раскололся, и на меня рухнула статуя Дракона, вырезанная из нефрита. Я бросил воздух, отбрасывая ее от себя, повернулся и побежал прочь от этого места, когда все здание начало падать, словно оно ждало именно этого момента, желая, чтобы я прочел это послание, прежде чем оно поддастся ужасной силе моего врага.

Я двигался со скоростью, сметая обломки со своего пути и карабкаясь вверх по скрытой лестнице на руках и коленях, камень обжигал мои ладони даже сквозь щит. Никогда до этого момента я не был вынужден бояться пламени, никогда мой собственный Элемент не обращался против меня вот так, предавая меня.

Я вернулся к горящему входу и пополз по полу, кашляя и ругаясь, когда подол моего плаща загорелся, а мои голые колени обагрились кровью на разбитых плитках.

Я дрожал от ярости и эмоций, которые я отказывался признать, даже близко не похожими на страх, а огонь пылал все жарче и жарче, моя кожа покрывалась волдырями, дым затуманивал зрение, моя магия воздуха едва выдерживала его силу.

Я перелез через разбитые входные двери, зацепившись ногой за что-то острое, и с шипением упал, перекатываясь по дымящемуся дереву