* * *

Увидев входящего отца, Ши Сяомин попытался забиться в угол. Но Ши Цян просто сел рядом.

— Не бойся. Я не ударю тебя и не буду ругать — на этот раз. У меня нет сил. — Он достал пачку сигарет, выбил две и предложил одну сыну. Ши Сяомин неуверенно взял ее. Они закурили и немного посидели в молчании. Затем Ши Цян сообщил:

— Мне дали важное задание. Я скоро уеду за границу.

— А как же твоя болезнь? — Ши Сяомин с беспокойством воззрился на отца сквозь облако табачного дыма.

— Давай сначала поговорим о тебе.

Тон Ши Сяомина перешел на просительный:

— Папа, мне за это такой срок выпишут…

— Если бы ты совершил какой-нибудь мелкий проступок, я бы, пожалуй, отмазал тебя. Но это серьезное преступление. Мин, мы оба взрослые. Мы должны отвечать за свои действия.

Ши Сяомин в отчаянии склонил голову и молча затянулся сигаретой.

Ши Цян продолжил:

— Отчасти это моя вина. Я не особо занимался твоим воспитанием, пока ты рос. Приходил домой поздно, такой уставший, что выпивал рюмку и заваливался в постель. Никогда не ходил на родительские собрания в школе, никогда ни о чем с тобой серьезно не беседовал. Вот уж верно, так верно: мы должны отвечать за свои действия.

Со слезами на глазах Ши Сяомин растирал сигарету о край койки, как будто пытаясь стереть недавнюю часть своей жизни.

— Тюрьма — это университет для преступников. Забудь об исправлении; просто держись подальше от других заключенных. И научись защищаться, ну хоть немного. Вот, возьми… — Ши Цян положил на койку пластиковый пакет. Внутри были два блока обычных сигарет «Юнь Янь». — Если понадобится что-то еще, мать вышлет.

Ши Цян направился к двери, затем обернулся:

— Мин, может быть, ты снова увидишь своего отца. К тому времени ты будешь старше меня; тогда ты поймешь, какая тяжесть сейчас лежит на моем сердце.

Через маленькое окошко в двери Ши Сяомин следил, как уходит его отец. Со спины он выглядел совсем старым…

* * *

В эпоху всеобщего волнения Ло Цзи был самым спокойным человеком в мире. Он прогуливался по берегу озера, плавал на лодке, собирал грибы и ловил рыбу, а затем повар готовил из них вкуснейшие блюда. Он просматривал множество книг на полках библиотеки; а когда становилось скучно, выходил наружу и играл в гольф с охраной. Он ездил на лошади по полям и лесам в сторону заснеженных вершин, но никогда не добирался до их подножия. Он часто сидел на скамейке возле озера и глядел на горы, отражающиеся в воде, ничего более не делая и ни о чем не думая. День за днем проходили как во сне.

Все это время он оставался в одиночестве и не общался с окружающим миром. Кент тоже жил в имении, но у него был свой небольшой кабинет, и он редко попадался на глаза. Ло Цзи лишь однажды разговаривал с офицером, отвечающим за безопасность, — попросил, чтобы охранники не ходили за ним следом; а если это необходимо, то пусть держатся вне поля его зрения.

Он чувствовал себя как лодка на воде, тихо плывущая со спущенным парусом — не знающая, где ее причал, и не желающая знать, куда ее несет течение. Порой, вспоминая свою прежнюю жизнь, он с удивлением отмечал, что всего-то несколько дней прошло, а она изменилась до неузнаваемости. Ну что ж, такой расклад его удовлетворял.

Особый интерес у него вызывал винный погреб. Ло Цзи знал, что пыльные бутылки, лежащие на стеллажах, содержат в себе лучшее в мире вино. Он пил в гостиной, он пил в библиотеке, иногда он пил в лодке — но никогда не напивался; он пил лишь столько, чтобы оставаться в идеальном, полупьяном-полутрезвом состоянии. А затем тянулся к забытой прежним хозяином длинной трубке и курил.

Ло Цзи не разжигал огня в камине, даже когда шли дожди и в гостиной становилось прохладно. Он знал, что время для этого еще не настало.

Он никогда не пользовался Интернетом, но время от времени смотрел телевизор. Он пропускал новости и смотрел лишь те программы, что не были связаны с текущими событиями, а еще лучше с современностью вообще. Такие программы еще можно было отыскать, хотя их показывали реже и реже в эти последние дни Золотого века.

Однажды поздней ночью он засиделся за бутылкой коньяка, которой, если верить этикетке, было тридцать пять лет. Нажимая кнопки на пульте управления, он проскочил мимо нескольких программ новостей. Но одна передача на английском языке привлекла его внимание. В ней рассказывалось о находке затонувшего корабля середины XVII века. Он ходил между Роттердамом и Фаридабадом и затонул у мыса Горн. Среди поднятых водолазами предметов был маленький запечатанный бочонок превосходного вина. Эксперты предполагали, что вино все еще можно пить. Более того, вкус его после трех веков хранения на дне океана должен быть просто несравненным. Ло Цзи записал бо́льшую часть этой программы, а потом вызвал Кента.

— Я хочу этот бочонок. Купите его для меня, — потребовал он.

Кент пошел звонить. Через два часа он сообщил Ло Цзи, что бочонок сто́ит невероятно дорого. Начальную цену установили в триста тысяч евро.

— Эта сумма — мелочь для проекта «Отвернувшиеся». Покупайте. Это часть плана.

После этого случая у проекта «Отвернувшиеся» появился второй мем, следовавший за «улыбкой Отвернувшегося». Все, что являлось очевидно абсурдным, но тем не менее требовалось выполнить, стали называть «частью плана Отвернувшегося», или же просто «частью плана».

Через два дня бочонок, старый и покрытый ракушками, стоял в его гостиной. Ло Цзи взял в руки найденный в погребе специальный кран для деревянных бочек, со спиральным сверлом. Он аккуратно ввинтил кран в бочонок и налил первую рюмку. Жидкость была необычного изумрудно-зеленого цвета. Он понюхал ее и поднес рюмку к губам.

— Доктор, это тоже является частью плана? — негромко спросил Кент.

— Именно так. Это часть плана. — Ло Цзи уже собирался пить, но заметил собравшихся в гостиной людей и приказал: — Всем выйти!

Кент и остальные не сдвинулись с места.

— Я сказал выйти из комнаты! Это тоже часть плана. Пошли вон! — Он свирепо посмотрел на окружающих. Кент сокрушенно покачал головой и направился к двери; за ним последовали остальные.

Ло Цзи сделал глоток. Он изо всех сил старался убедить себя, что у вина восхитительный вкус; но на второй глоток так и не решился. Однако даже та малость, что он выпил, дорого ему обошлась. В ту же ночь его обильно вырвало; рвота была окрашена в цвет вина. Организм был ослаблен настолько, что Ло Цзи не мог встать с постели. Позже доктора и эксперты открыли крышку бочонка и обнаружили довольно большую латунную табличку на внутренней стенке — так было принято в те годы. Со временем возникла химическая реакция между обычно инертными друг к другу вином и медью. Один из продуктов реакции растворился в вине… Когда бочонок уносили, Ло Цзи увидел злорадство на лице Кента.

Обессиленный, он лежал в постели и смотрел на капельницу. Его охватило острое чувство покинутости. Ло Цзи знал, что безделье недавних дней было просто невесомостью при падении в пропасть одиночества. Теперь он достиг дна. Но он предвосхищал этот момент и был готов. Он дожидался кое-кого; тогда начнется следующий этап его плана. Он ждал Да Ши.